Голубичка юркнула в ежевику и прижалась животом к земле.

— Насколько свежие метки? — спросила Белолапа.

Искролапка пробежалась по вершине холма и обнюхала дерево. Голубичка видела, как ее сестра сморщила розовый нос.

— Судя по запаху, их оставили несколько дней назад, а прошлой ночью освежили, — мяукнула Искролапка.

Голубичка почувствовала гордость за сестру. Что и говорить, нос у Искролапки был что надо! Из нее выйдет замечательная воительница. И все будут ею восхищаться.

«Не то, что мной».

Она вздохнула. Все коты Грозового племени ополчатся против нее, если узнают, что она использует свои тайные способности для того, чтобы проверить их преданность. «Настоящий воитель должен доверять своим товарищам!»

На склоне показались Бурый, Ежевика и Белолапа. Они осматривали каждый куст и каждое дерево.

Голубичка еще глубже забралась в ежевику и стиснула зубы, когда острые колючки царапнули ее шкуру. Бурый подошел ближе. Наверное, ей вообще не нужно было прятаться. Теперь если Бурый найдет ее, то непременно захочет знать, что она здесь делает и почему скрывается.

Мышиный помет!

Бурый начал обнюхивать склон, и Голубичке ничего не осталось, как лезть еще дальше. Потом, потеряв голову, она полезла по толстой ветке. Шипя и морщась от уколов колючек, она вскарабкалась на вершину куста и поползла по нему. Это было ужасно.

Шипы цеплялись за ее шерсть, царапали морду. Чуть не плача от боли, Голубичка выглянула сквозь ветки и увидела, что Бурый пошел в другую сторону. Скорее всего, его интересовали только запахи Сумрачного племени, а следы Грозовых котов он оставил без внимания. С облегчением вздохнув, Голубичка пролезла через колючки и спрыгнула с другой стороны куста, так что теперь от товарищей ее отделяла густая стена ежевики.

В следующее мгновение лапы ее разъехались на скользких иглах, усыпавших землю.

Великое Звездное племя!

Голубичка принюхалась.

Так и есть. Она спрыгнула прямо на территорию Сумрачного племени!

Голубичка затравленно посмотрела на колючую стену ежевики. Если обогнуть ее с дальнего конца, то она окажется на своей территории, не оставив следа.

Остается только надеяться, что патрульные Бурого ее не заметят. Припав к земле, Голубичка поползла вдоль куста.

— Привет!

Она подскочила от неожиданности.

— Что это ты затеваешь?

Когтегрив!

Сердце глухо забилось в груди у Голубички, когда она обернулась к Сумрачному воителю.

— Извини… Я не хотела… То есть, я не планировала…

— Да брось, — пожал плечами Когтегрив. — Я тебе верю. Мы же друзья, правда?

Голубичка почувствовала, как у нее вспыхнули уши.

— Н-наверное.

Лоснящаяся шкура Когтегрива сияла в лучах солнца, просачивавшихся сквозь ветки сосен. Он вразвалку подошел к Голубичке и прижался щекой к ее щеке.

— Я рад тебя видеть, — промурлыкал Когтегрив.

Потом сел, лизнул лапку и пригладил усы. — После окончания путешествия мне много раз хотелось поболтать с тобой. Я скучал.

— Я тоже, — пролепетала Голубичка, расправляя шерсть. Друзья — они навсегда друзья! Разве какие-то границы могут их разделить? — Конечно, раз в месяц бывают Советы, — продолжала она, — но разве можно спокойно поболтать, когда все кругом только и делают, что следят за каждым твоим шагом?

— Я тебя понимаю, — вздохнул Когтегрив. Повернув голову, он стал вылизывать свой бок, укладывая на место непослушный клок шерсти. — А здорово было в путешествии, правда? Шагать вдоль ручья, строить себе гнезда под звездами, каждое утро идти в новое место, но с теми же котами. — Голубичке показалось, будто его гнетет какая-то тревога. Может быть, Когтегриву стало тесно в границах своей территории?

— Знаешь, я попыталась навестить Осоку, — призналась она.

— Правда? — Когтегрив оторвался от умывания. — И как она?

— Ее укусила собака, но ничего серьезного.

— Я заметил, что она прихрамывала на Совете, — кивнул Когтегрив и сощурил глаза. — Я еще тогда подумал, что с ней такое.

— Но на меня все страшно разозлились! — пожаловалась Голубичка, и у нее даже лапы зачесались от обиды. — Представляешь? Всех волновало только то, что я без спроса перешла границу. Подумаешь! Я же волновалась за Осоку. Мы ведь все воители, разве нет?

Что плохого в том, чтобы заботиться друг о друге?

Когтегрив посмотрел ей в глаза.

— Ничего.

Голубичка отчего-то смутилась и отвернулась.

— А помнишь, как плотина вдруг прорвалась? — горячо воскликнул Когтегрив, словно почувствовал ее неловкость и решил отвлечь от неприятных мыслей. — Вода едва не смыла нас прямиком в Звездное племя! — Он вскочил и стал приплясывать на земле.

— Помнишь, как мы неслись по ручью, вцепившись в какие-то жалкие ветки, чтобы не утонуть? — Он подпрыгнул и ударил передними лапами по длинному суку, торчавшему из ствола сосны.

Голубичка весело замурлыкала.

— А как мы вытаскивали бревна из плотины? О, это было непросто! Все равно, что тащить целый лес за корни! — Она схватила в зубы палку, валявшуюся возле ее лапы, и принялась тянуть ее, словно та весила не меньше барсука.

— Я тогда думал, что ты ужасно храбрая, — признался Когтегрив.

Голубичка выпустила палку.

— Нет, ты был еще смелее!

— Да ты что! Я до смерти перепугался.

— Не верю! — Голубичка посмотрела в его теплые янтарные глаза — и не смогла отвести взгляд. Слова застыли у нее в горле.

— Когтегрив! — Громкий крик какого-то Сумрачного кота заставил ее оцепенеть.

Когтегрив ощетинился, потом быстро пихнул ее за ежевику, прямо через границу.

— До встречи! — прошипел он и бросился навстречу своим товарищам.

Голубичка огляделась по сторонам. Никто ее не видел. Она отбежала от границы и побрела домой. Согретая мыслями о Коггегриве, она шагала и негромко мурлыкала на ходу. Эту дружбу Львиносвет и Воробей никогда не смогут испортить, потому что никогда о ней не узнают.

Она с вызовом задрала нос. Если они думают, что она будет шпионить за Сумрачным племенем, то глубоко ошибаются. Там живет ее друг, и она его не предаст. Соплеменники соплеменниками, но друзья еще важнее!

— Соплеменники важнее всего на свете.

А мы теперь твои соплеменники.

Коршун пристально смотрел в глаза Искролапке. И она вдруг расслабилась. Этот серый, окутанный туманом, лес неожиданно показался ей совсем не таким страшным. Голоса и крики воинов, тренировавшихся за рощей призрачных деревьев сразу стали знакомыми, почти уютными. Она была дома. Со своими соплеменниками.