— Такова воля богов, — усиленно притворяясь печальным, прошептал он.

Юния Клавдилла незаметной тенью прошла по жизни Калигулы. И умерла как раз в тот момент, когда её смерть была желанна ему. Обыкновенное совпадение, но Гай увидел в нем волю богов, освободивших его от изрядно надоевших уз Гименея.

После похорон, на которых Калигула добросовестно притворялся безутешным вдовцом, он вздохнул спокойно. Лишь одно обстоятельство омрачало радость Гая: возвращение Кассия. Влюблённый супруг ни на шаг не отходил от Друзиллы.

Ночами Гай часто не мог заснуть. Сбрасывая на пол одеяла, он ворочался на ложе и мечтал о Юлии Друзилле. Порою её вымышленные ласки казались Калигуле столь реальными, что он стискивал коленями подушку, чтобы умерить огонь в крови. Промучавшись так несколько ночей, он стал брать в постель рабынь. Закрывая глаза, Калигула ласкал рабыню, а видел неизменную Друзиллу.

Только с нею он не чувствовал себя одиноким. Но, когда Друзиллы не было рядом, одиночество захлёстывало его. Рядом непрестанно сновали рабы, чеканным шагом проходили солдатские когорты, восторженно шептались за спиной плебеи, льстиво улыбались патриции… И ни одного искреннего дружеского лица! Одиночество в толпе — самый страшный, самый изнуряющий вид одиночества.

Калигула вспомнил о том единственном человеке, которого мог назвать другом — о Макроне. И посетил дом префекта на склоне Виминальского холма.

Макрон заботливо провёл Калигулу в триклиний и указал ему красиво украшенное ложе.

— Располагайся поудобнее, Гай Цезарь, — приговаривал он. — Сейчас Энния велит рабам принести закуски.

Калигула протянул ноги рабыне, которая проворно стянула с гостя башмаки и мягкими движениями умащала ступни ароматным лавандовым маслом.

— Сочувствую тебе из-за смерти Юнии, — Макрон сокрушённо покачал удлинённым от скорби лицом.

Калигула равнодушно пожал плечами.

— Юния умерла, — заметил он, поедая розовые креветки. — Мне очень жаль. Но хоронить себя заживо из-за этого я не намерен.

— Ты прав: мертвецы уходят, а живые должны жить пока сами не умрут, — осторожно согласился Макрон. Он решил поддакивать Калигуле в любом случае — будет ли тот оплакивать Юнию, или ругать покойную.

— Если не стало жены — заменим её знакомыми шлюхами, — улыбнулся Гай.

— И этой же ночью! — весело добавил Макрон, безошибочно уловив настроение Калигулы. И тут же сделал гостю предостерегающий знак: в триклиний вошла жена Макрона, Энния.

Благородная матрона, напустив на себя кокетливую нерешительность, остановилась между мужем и гостем.

— Гай Цезарь, — произнёс Макрон. — Позволь представить тебе мою любезную супругу.

Калигула внимательно оглядел женщину и милостиво кивнул. Она скромно улыбнулась и присела рядом с мужем.

Энния хорошо изучила особенности своей красоты. Она знала, что нос её немного длинноват, лоб по-мужски высок, и слишком полны красные губы. Но знала она и то, что мужчины восхищённо заглядываются на её яркое неповторимое лицо, которое кажется утонченнее, когда Энния пышно взбивает надо лбом темно-русые волосы. Песочно-жёлтый цвет туники красиво подчёркивал смуглый загар кожи. Золотой пояс стягивал талию женщины, намеренно выделяя пышность бёдер и груди.

Порою, при определённом освещении, тени искажали грубоватые черты лица Эннии, и она становилась некрасивой. Но стоило молодой матроне отойти подальше от светильника — и Энния вновь превращалась в красавицу.

Много часов она провела перед зеркалом, ловя мгновения, в которые выглядела лучше всего. Появляясь в обществе, Энния жадно замечала мужские взгляды, пытаясь понять, нравится она мужчинам или нет. Выглядеть красавицей, очаровывать мужчин — стало смыслом её существования.

— Я наслышана о твоём несчастье, благородный Гай, — нежно проговорила Энния, обволакивая Калигулу мягким взглядом голубых глаз.

— Срок траура скоро пройдёт, — небрежно заметил Калигула.

— И ты можешь вступить во второй брак, — вмешался Макрон. — В Риме много красивых знатных девиц. Есть, откуда выбрать.

Гай брезгливо поморщился:

— Ну нет! Теперь я не намерен жениться! — воскликнул он. — Разве только встречу женщину, способную свести меня с ума! — Калигула заинтересованно скользнул взглядом по роскошным округлым формам Эннии.

Энния перехватила его взгляд и осталась довольна очередным доказательством своей привлекательности. Проницательный Макрон тоже заметил взгляд Калигулы и ответную неуловимую улыбку жены. Поначалу он нахмурился, но почти сразу его лицо приобрело безмятежное выражение.

— Дорогая Энния, — обнял он супругу за пышные плечи. — Гай Цезарь желает прогуляться по Риму и приказывает мне сопровождать его.

Энния томно повернулась к мужу, позволив тунике нескромно обрисовать формы её тела.

— Нет, я уже не желаю покидать твой гостеприимный дом! — поспешно заявил Калигула, искоса оглядывая кокетку.

— Это великая честь для нас, — сладко улыбнулся Макрон. — Позволь моей жене спеть для тебя!

— Охотно! — развеселился Калигула. Ленивая грациозная Энния нравилась ему все больше. От неё веяло теплом жаркой постели. А присутствие недогадливого супруга придавало ситуации волнующую остроту.

Рабы приволокли арфу. Энния, одёргивая шёлковую тунику, села на низкий табурет. С томной ленью она провела руками по струнам. И запела низким, немного хриплым голосом. Её голос напомнил Калигуле мяуканье влюблённой кошки. Он вспомнил, как Макрон, говоря об Эннии, назвал её кошкой. И именно такой она и была: мягкой и податливой снаружи, и капризной в действительности.

Позабыв о Макроне, Калигула откровенно любовался Эннией.

* * *

Поздно вечером Энния сидела перед столиком в опочивальне и гляделась в зеркало. Снимала с рук тяжёлые золотые браслеты и бережно укладывала их в ларец.

— Ты понравилась Гаю Цезарю, — заметил Макрон, лёжа на постели и с притворным равнодушием наблюдая за женой.

Энния покраснела. Не оборачиваясь, она повернула зеркало так, чтобы видеть в нем мужа и не встречаться с ним глазами.

— Конечно, нет! — как можно спокойнее возразила она.

— Понравилась! — упрямо настаивал Макрон. — Я знаю его много лет. И научился различать то особое выражение, с которым Гай Цезарь рассматривает приятную ему женщину.

Сладкая дрожь удовлетворения пробежала по телу Эннии. Она игриво забралась на ложе и прижалась к сильному, мускулистому телу мужа.

— Ты рад, что у тебя такая красивая жена? — просюсюкала она, вытягивая губы в трубочку.

Макрон увернулся от поцелуя. Энния не нравилась ему в те моменты, когда корчила глупенькую наивную девочку. В женщинах он ценил достоинство и искреннюю нежность — чувства, которые никак не мог найти. Наверное, потому, что искал главным образом в лупанарах.