На фоне битвы двух королей «говорящая» фамилия автора приобрела особое значение. Да, Роланд — Кинг, но и Алый Король — тоже Кинг. И если в душе писателя жил первый, то и без второго там не обошлось. Это он, Багровый, был его «темной половиной», заставлял спиваться, угрожал превратить в Джека Торранса. И если Кинг не поддался его искушениям, то многим другим людям повезло меньше. Ради них и была написана «Темная Башня», закончить которую Кинг пообещал Стрелку над телом погибшего Джейка. С высоты своего опыта он отверг наивный соблазн «Властелина колец» — уничтожьте Кольцо Всевластья, убейте его слуг, и Зло погибнет. На самом деле побороть его удастся только тогда, когда Алый Король развоплотится в душе каждого человека. Только тогда Темная Башня не отвергнет пришедших к ней и, быть может, окажется не такой уж темной.

Вот тот смысл, который Кинг попытался выразить в меру своего таланта. Получилось не вполне гладко, но зачем изобретать велосипед — то же самое давным-давно сказано в учении отцов Церкви. Конечно, глупо делать из Кинга христианского писателя. Стать таковым бангорскому затворнику невероятно трудно, а с учетом его окружения почти невозможно. В нынешней предельно материальной Америке есть два взгляда на Добро и Зло. Консерваторы считают, что Зло (к примеру, бен Ладен) пребывает вне нормального человека, и с ним непременно нужно разделаться или хотя бы отогнать подальше. Либералы — что Зло находится внутри, и с ним надо заключить сделку. Кинг, повторю, уверен, что оба начала одновременно обитают и внутри человека, и вне его. Именно поэтому его монстры так живучи, а герои так слабы и нерешительны. Даже Роланд, в начале цикла предстающий дубоватым ковбоем без страха и упрека, быстро обрастает человеческими чертами — любит друзей, пытается понять врагов и вообще чересчур много думает для эпического персонажа. Естественно, что Темная Башня, целиком выстроенная из кирпичиков эпоса, отвергает его. Может, и к лучшему — завладев Башней, Стрелок, как в великой пьесе Шварца, неизбежно стал бы Драконом… то есть Алым Королем.

При этом Роланд до конца сохранил многие эпические черты, в том числе упрямую патриархальность. «Вы забыли лица своих отцов!» — рычит он проштрафившимся попутчикам, что звучит явным анахронизмом в стране разводов и неполных семей (вспомним, что сам Кинг не видел отца с двухлетнего возраста). Писатель словно оправдывается, когда говорит в интервью: «Эта фраза пришла из ниоткуда. Для меня она имеет смысл, поскольку я вырос в патриархальном обществе, где верили в Большого Папу, сидящего в Белом доме (опять Белый отец!) При этом меня воспитали женщины, мать и ее сестры, а отец очень быстро испарился. Только не ищите в этом ничего фрейдистского». Ладно, не будем. Отметим только, что Роланд — дин, то есть, на языке Срединного мира, не только «глава», но и «отец» своего маленького коллектива. Так что его невольная связь с Сюзанной является инцестом чисто по Фрейду. Но главное не это, а безусловное главенство Стрелка в его «семье», которое невольно подчеркивает Кинг. Сам он, как типичный американец эпохи феминизма, привык во всем уступать жене и дочери, и роман стал своего рода компенсацией за это.

Завершающие тома «Темной Башне» стали настоящей литературной головоломкой, где количество пересечений с текстами самого Кинга и других писателей стало поистине невероятным. Можно вспомнить только несколько: имя медведя Шардика — хранителя одного из Лучей — писатель взял из детского романа англичанина Ричарда Адамса о громадном медведе. Волшебную Черепаху, свою очередь, зовут Матурин (точнее Мэтьюрин) — это фамилия автора готических романов, а также судового врача из морских романов Патрика О‘Брайена, героя популярного фильма «Хозяин морей: на краю земли». Среди Ломателей лучей в последнем романе возникает русская девушка по имени Дани Ростов — уж не Наташа ли Ростова из «Войны и мира»? Впрочем, более вероятно, что это просто одна из немногих знакомых Кингу русских фамилий.

Кинговеды дотошно подсчитали количество музыкальных и киношных цитат в разных томах «Темной Башни». Заметили и то, что необычный финал эпопеи взят из культового сериала середины 60-х «Пленник» (The Prisoner), снятого Патриком Макгуэном — там герой в конце тоже возвращался к началу действия. Нечто похожее происходит и в линчевском сериале «Твин Пикс», где действие вообще начинает развиваться в обратном направлении. Автор книги «Дорога к Темной Башне» Бев Винсент отметил, что автор, достигнув своей Башни — завершения эпопеи — сделал то же, что его герой. То есть вернулся к первой фразе, к началу похода. Туда, где у него еще был шанс добиться успеха.

Но у его мира такой шанс вряд ли остался. Техника здесь давно проржавела, земля не родит, животные превратились в уродливых мутантов. Люди выполняют механическую работу или дурманят себя бес-травой. Величественный Луд превратился в свалку мертвых машин, где копошатся жалкие людишки, ежедневно истребляющие друг друга. Но страшнее всего Бесплодные земли за Лудом, которые путники видят из салона чудо-поезда Блейна: «В результате какого-то жуткого катаклизма вся земля, распростершаяся под ними, была как бы выжжена и расплавлена. Поверхность ее превратилось в застывшее озеро спекшегося черного стекла, вздувшегося пузырями и складками, которые, собственно, и холмами называть было трудно. Между этими складками черная гладь обрывалась вниз, как бы проваливаясь в расщелины и углубления, которые было бы проблематично назвать долинами. Несколько скрюченных низкорослых деревьев тянулись к небу своими голыми изувеченными ветвями. Время от времени на поверхности попадались куски каких-то керамических труб, пробившихся сквозь запекшееся стекло. Между трубами, набрасываясь друг на друга, летали какие-то странные существа, похожие на птеродактилей, с кожистыми крыльями без перьев и крючковатыми клювами».[103]

Разбрасывая по ландшафту Срединного мира приметы земной цивилизации, Кинг говорит: посмотрите, достаточно одного неверного шага, чтобы наш мир стал таким! Это может быть злая воля Алого Короля, как бы он ни назывался — разве эта воля не видна повсюду в человеческой истории? Или роковая случайность наподобие эпидемии супергриппа, следы которой ка-тет увидел в «альтернативной» Топике 1986 года. Или жадность, побуждающая людей выкачивать последние запасы нефти, отравлять реки и вырубать леса. Или результат безумного эксперимента, затеянного учеными ради всеобщего блага или просто из любопытства. Всего этого в произведениях СК хватало и раньше, но каждый раз катастрофу останавливали в последний момент. Или, как в «Противостоянии», горстка уцелевших самоотверженно бралась за восстановление прежнего мира со всеми его гамбургерами и бейсбольными чемпионатами. Кинг с его здоровой провинциальной закваской не верил, что люди — без войн, без эпидемий — могут просто не захотеть жить.

А мы верим. Мы видим бесплодные земли, изгаженные многолетним «преобразованием природы», обветшавшие города, ржавеющие гиганты индустрии. Поголовное пьянство и наркоманов, готовых за дозу убить родную мать. Женщин, которые ежегодно делают аборты или просто спускают новорожденных в канализацию. На Западе все почище, но не менее безысходно — белое население, раса Стрелков, вымирает, уступая дорогу новым племенам, чуть медленнее идущим тем же путем вырождения. Толкин еще в сороковых прозорливо заметил этот процесс опрощения и огрубления человеческой породы. Кинг с его либерализмом не хочет замечать его и сейчас — он просто говорит, что мир «сдвинулся с места». Но это и есть настоящий Апокалипсис, «не взрыв, но всхлип». Всхлип нерожденного младенца в утробе матери. И победи Стрелок хоть дюжину Алых Королей, он не вернет этого младенца, как не вернет людям воли к жизни.