Если рассматривать фиаско Милкена в глобальном контексте, можно сделать шесть основных выводов.

Вывод 1. Операции Милкена с мусорными облигациями демонстрируют два вида информационного фишинга, о которых уже шла речь в предыдущих главах. Он сочетал недостоверные рейтинги, в которых не указывались принципиальные отличия его мусорных облигаций от «падших ангелов», с «творческим» бухгалтерским учетом в ССК, которые, по сути, уже были банкротами. По некоторым сведениям, ССК покупали ценные бумаги по его первому слову, а он выводил из них полученную прибыль.

Вывод 2. В предыдущих главах мы рассказывали о так называемых историях. Применительно к Милкену одна из них говорит о том, что он был гением, открывшим новые пути делать деньги практически из воздуха. Другая доказывает, что нормы дефолта его мусорных облигаций и «падших ангелов» были одинаково низкими.

Вывод 3. Милкен положил начало новому виду неравенства. 1980-е увидели резкий рост доли прибыли, приходящейся на 10 % крупнейших предпринимателей, доли доходов 1 % богатейших людей, доли заработной платы 1 % наиболее высокооплачиваемых работников{461}. Косвенное влияние операций Милкена на этот факт вряд ли подлежит количественной оценке; мы также считаем, что даже такой умный человек, как Милкен, опередил остальных всего на несколько шагов в проведении враждебных поглощений, которые опровергли все ранее существовавшие представления о размерах компенсаций топ-менеджеров. Наша теория рыночного равновесия с учетом фишинга, а также учреждение фондов прямых инвестиций для проведения враждебных поглощений позволяют предположить, что не будь Милкена, появились бы другие хищники. Но случилось так, что именно он оказался у истоков.

Вывод 4. Милкеновские мусорные облигации иллюстрируют еще один принцип фишинга на финансовых рынках. В двух предыдущих главах говорилось о связи между фишингом и финансовыми рынками. Благодаря бросовым облигациям Милкена фишинговые операции распространились далеко от места первоначальной дислокации – так было и во время кризиса 2008 года. Его мусорные облигации сыграли значимую роль в волне враждебных поглощений, поднявшейся в начале – середине 1980-х, и она откатилась далеко от первоначального места возникновения ссудо-сберегательных касс и страховых компаний{462},{463}.

Вывод 5. Операции Майкла Милкена демонстрируют, какие силы приводят к фишинговому равновесию. Используя известную аналогию, можно сказать, что Милкен выявил возможности зарабатывания прибыли, добравшись до кассы в конце торгового зала после своего выпуска из Уортона. Ему требовалось провести подписку на новый вид мусорных облигаций, отличных от «падших ангелов». Три препятствия, которые при этом предстояло преодолеть описанными выше способами, объясняют, почему этой возможностью никто не воспользовался раньше. Милкен первым сообразил, как это сделать.

Вывод 6. Тут мы подходим к наиболее важному практическому выводу этой книги. Цены на активы высоко волатильны. Выше приведены основные причины этого. И такими причинами выступает целая коллекция разнообразных видов фишинга, в том числе подрыв репутации, мародерство, «творческий» бухгалтерский учет, экстравагантные истории в новостных выпусках массмедиа, истории о богачах, сделавших состояния непонятно на чем, советы инвестиционных аналитиков и инвестиционных компаний, агентов по продаже недвижимости. Вред от волатильности цен на активы достаточно ограничен, поскольку даже во времена экономического спада теряют только те, кто сам себя обманывал. Но когда обесцененные активы приобретаются за счет кредитных средств, это приводит к дополнительным потерям. В этом случае банкротство нескольких компаний и угроза его повторения провоцируют целую волну банкротств и страхов перед ними. Затем кредит испаряется, а экономика втягивается в депрессию.

Эпидемии в экономике, как и в медицине, требуют принятия быстрых и решительных мер. Два драматических эпизода последних ста лет представляют собой пример двух ситуаций с разным исходом: с быстрой ответной реакцией и с отсутствием реакции. Меры по урегулированию тяжелейшего кризиса 1929 года были недостаточными и принимались медленно. В результате мир как будто вернулся в своего рода мини-средневековье. Оно продолжалось 15 лет и включало депрессию 1930-х годов и Вторую мировую войну. В 2008 году кризис начинал развиваться по тому же сценарию, что и в 1929-м. Но на этот раз наиболее авторитетные в мире финансов учреждения и ведущие мировые банки вмешались вовремя, в координации друг с другом и в достаточной мере. Возможно, подъем в экономике оказался не таким уж существенным, но, к счастью, прихода темных времен, даже незначительного, удалось избежать.

В настоящее время за рубежом бытует точка зрения, что налоговым и финансовым органам не следовало так быстро и резко реагировать в 2008–2009 годах. Ее сторонники утверждают, что ожидания государственного вмешательства как раз и стали основной причиной кризиса, или, говоря профессиональным языком экономистов, резкое падение цен на активы случилось по причине «угрозы недобросовестности». Мы же со своей стороны склонны считать (и это подтверждают и обширные данные), что обрушение цен на активы обычно случается по причине их иррационального изобилия, создаваемого и контролируемого фишерами. Иррациональное изобилие, по их мнению, не позволяет им получить прибыль, на которую они могут рассчитывать, если налоговые и финансовые органы предпримут массированную интервенцию в экономику в целях ее поддержки и нормализации условий кредитования или, в крайнем случае, если их банк или компания будут «выкуплены» государством. Такие рассуждения в той мере, в какой они имели место, представляли собой маргинальное явление в эйфории, предшествовавшей кризису 2008 года. Продавая по ценам, раздутым инфляцией, фишеры извлекали прибыль, а на другой стороне этих сделок покупатели с ожиданиями, навеянными «обезьянками, сидящими на плече», «знали», что поступают правильно, даже если на самом деле это было не так. Они просто танцевали, пока играла музыка.

Неспособность понять необходимость быстрого и решительного вмешательства государства в урегулирование финансового кризиса основывается на экономике, которая не в состоянии учесть такие факторы, как мародерство, подрыв репутации, иррациональное изобилие. Она строится на порочной логике, говорящей нам, что можно уничтожить все пожарные депо, поскольку пожаров больше не будет, ведь люди будут осторожно обращаться с огнем.

Много лет назад мы, к всеобщему великому сожалению, узнали, что бывает в случае запаздывания с энергичным вмешательством государства в урегулирование финансового кризиса, в результате чего эпидемия распространяется в соответствии с собственными законами. Проведенный нами анализ указал не только на существование естественных внутренних сил, влияющих на волатильность финансовой системы, но и на то, что перед лицом финансового кризиса следует действовать решительно. Даже одного мини-повторения темных времен слишком много.