— Не надо было ничего хотеть. И я предупреждал вас об этом!

— Знаете, полковник, в конце концов, это мой солдат захватил заложников, и я считаю, что имел право поступать так, как считал нужным.

— Да? Может, вы и на открытие огня по солдату отдали отдельный приказ? Тогда, когда тот уже находился под контролем спецназа?

— Нет! Никакого дополнительного приказа Лопухову я не отдавал, он произвел выстрел самостоятельно. Что послужило причиной, может объяснить только он! И не надо разговаривать со мной, как с пацаном. Я тоже боевой офицер, командир части! Подполковник.

Николин, выслушав Грабова, сказал:

— Вот что, боевой офицер! Вам лучше вернуться в часть. Лопухов пока останется здесь, а вы езжайте в батальон. Уверен, там вам есть чем заняться!

Грабов ответил:

— Хорошо! Один вопрос! Ограничения по исполнению распорядка дня батальона будут?

— Нет! Ваш распорядок нас не интересует!

— Понял. Лопухов арестован?

— А что?

— Как что? Он мой заместитель, выполнял мой приказ. Я отвечаю за него. И если подчиненный арестован, то обязан доложить об этом в штаб бригады!

Николин ответил:

— Лопухов пока не арестован! Еще вопросы будут?

— Никак нет!

— До свидания, подполковник!

— Честь имею!

Комбат развернулся и пошел в конец деревни, где его ждал батальонный «УАЗ».

Подошел Ефремов, слышавший разговор Николина с Грабовым:

— Почему вы не задержали его? Почему…

Полковник прикрикнул на подчиненного:

— А ну отставить базары! Никаких комментариев. Марш в «УАЗ» начальника милиции. И – за руль!

Ефремов сплюнул на землю, прошел к «УАЗу». Сказал водителю:

— Иди-ка, сержант, прогуляйся, машину я у тебя на время конфискую. Начальник РОВД в курсе!

Милиционер вышел из автомобиля. На его место сел капитан спецназа.

Вскоре подошли командир отряда с Клюевым и расположились сзади. Николин приказал:

— Давай, Артем, за кладбище в сторону от «вертушки», к лесу!

Капитан молча врубил вторую передачу и, резво взяв с места, повел армейский вездеход в указанный район, до которого езды было минут пять, не больше.

Не доезжая леса, на ровной поляне Ефремов остановил «УАЗ». Спросил у начальства:

— Здесь пойдет?

Полковник открыл дверку:

— Пойдет. Всем на выход!

Офицеры покинули салон.

Николин отошел к небольшой балке, окаймляющей поляну с запада. За ним последовали подчиненные. Полковник предложил присесть и взглянул на Ефремова:

— Ну, теперь, капитан, давай, подробно докладывай о том, что ты узнал от Волкова.

Ефремов слово в слово передал полковнику и майору содержание своего разговора с убитым солдатом, закончив:

— Из чего можно уверенно сделать следующие выводы: в части правит балом «дедовщина», образцовость батальона – сплошная показуха. Комбат создал организованную преступную группировку, в которую входят как минимум три человека – сам Грабов, его заместитель Лопухов и командир взвода материального обеспечения Кутенко. Группировка занимается обслуживанием перевалочной базы транзита наркотика с Кавказа в центральные области России, включая Москву. В настоящий момент на складах боеприпасов, что находится на удалении от места постоянной дислокации батальона, в одном, возможно, в двух «КамАЗах» хранится крупная партия героина. Молодые солдаты Волков и Сонин случайно узнали о наркоте. Последний решил доложить об этом командиру батальона, наивно полагая, что такие дела могут делаться без ведома старшего командира. Доложил. В результате чего был убит Лопуховым, вызванным к складу самим Грабовым. Это видел Волков, последовавший на встречу следом за товарищем. Дмитрия комбат тоже приговорил к смерти, планируя на вечерней проверке объявить их дезертирами. Но Волков слышал инструкции взводному, который должен был послать на склады и Дмитрия якобы за забытым планшетом. Волкова в части, понятно, не обнаружили. Поиски дали время Дмитрию напасть на пост, завладеть оружием и выйти к деревне с целью захвата заложников, дабы потом сдаться сотрудникам ФСБ из Москвы. Убил часового он случайно. Тот ударился неудачно о ступень железной лестницы караульной вышки. Это может подтвердить экспертиза. Только кому она сейчас нужна?

Николин потребовал:

— Мы решим, кому что потребуется, а кому нет! Дальше?

— А дальше некуда! Я хотел уточнить кое-какие вопросы и предложил, тоже дернуло меня, перейти на диван. Как поднялись, выстрел! Волков – труп! Остальное вы знаете!

Командир отряда проговорил:

— Парень приоткрылся и перед заложниками. Мы поговорили с Валерием и Настей Клычевыми. Их показания подтверждают твои слова, Артем!

— А вы что думали, я лгать буду?

— Ну, ну, не заводись. Специально их никто не допрашивал, сами изъявили желание высказаться в защиту солдата. Так! Что мы имеем?

Клюев ответил:

— Ровно то, о чем поведал Артем! Крупную партию героина на складах боеприпасов в лесу да преступную группировку, возглавляемую самим командиром батальона!

Полковник посмотрел на подчиненных:

— Предложения?

Ефремов зло проговорил:

— Взять оборотней, Лопухова завалить на месте как лицо, оказавшее сопротивление, да разгромить склады, уничтожив наркоту! А потом пусть следаки работают!

Полковник взглянул на Клюева:

— Что ты скажешь, Роман Александрович?

— Желательно не хвосты обрубить, это сейчас не сложно, а зацепить всю цепь транзита!

Николин кивнул:

— Верно! Осуществить вариант Ефремова, который до сих пор не избавился от влияния эмоций, легко, но что мы в результате этого получим? Суд над тремя ублюдками да ликвидацию партии наркоты! Но организовывал транзит далеко не Грабов, он мелкая сошка в этом деле. Исполнитель чужой воли. Возможно, он знает поставщика, тоже фигуру второстепенную, скорее всего, но даже если и организатора, то тот наверняка узнает об аресте Грабова и об уничтожении героина. И скроется. Покупателя мы не достанем. В итоге практически не добьемся ничего. Да, этот канал поставки дури закроем, но наркодельцы тут же откроют новый. Тем самым проблему мы не снимем. И существенного вреда террористам не нанесем. Поэтому следует отрабатывать транзит здесь! С семьей Клычевых я поговорил. Они никому не скажут об откровенности Волкова. Мы якобы тоже не получили каких-либо фактов, не успели благодаря выстрелу Лопухова. Следовательно, группе здесь делать нечего. И мы через час покинем Лыковку.

Ефремов удивленно взглянул на полковника: