И действительно: скажет Сергеев своё «полтак…» – и полетит письмо к председателю колхоза. Какие уж аргументы подбирал он, сказать трудно, но пройдёт неделька, другая – и улыбающийся Черножуков доложит: «Есть дрова, товарищ капитан! Спасибо!»

Настроению солдат придавал командир особое значение. Рота несла караульную службу. А караул – задача, даже в мирные дни, боевая. Я недоумевал: зачем при инструктаже караула он ходит перед строем, анекдоты рассказывает… Спросил. Полтак улыбнулся:

– Я в глаза людям заглядываю. Каламбурю и смотрю: кто – засмеётся, а кто – промолчит… Значит, что-то не так у солдата на душе. Нельзя его сегодня в караул назначать! Пусть лучше дневальным заступит или посыльным. Всё – на виду и среди людей…

Его энергии можно было только позавидовать. Рабочий день он начинал с обхода мест, где несли службу наши солдаты. «Начинал» – так сказать можно лишь условно. Я часто ловил себя на мысли: уходит ли Сергеев домой вообще? Приду к подъёму – он уже в казарме. Пойду среди ночи проверять караул – по дороге с ним столкнусь…

Может быть, кто-то и посмеется над Полтаком – мол, не умел дело организовать, поэтому и бегать приходилось самому. Я так не считаю. Не было в «кругах», которые ежедневно наматывал ротный, ни суетливости, ни желания подстраховать подчинённых. Просто не давало ему сидеть на месте чувство, которое зовётся ответственностью.

Как-то комсомольцы постановили – создать комнату боевой славы. Ведь рота-то сформирована ещё в 1941 году… Сергеев поддержал. И мы создали свой ротный музей. На одном из стендов был рассказ о Полтаке. Правда, Павел Семёнович этого уже не увидел – он был переведён от нас на повышение. Не сбылось его предсказание о «потолке».

На этой оптимистической ноте можно было бы закончить рассказ. Полтака заметили, выдвинули… Вскоре и меня перевели в другой гарнизон.

Каково же было мое удивление, когда узнал, что Сергеев снова командует нашей родной ротой. На новом месте он понял, что не справляется с обязанностями. Сказался-таки недостаток военного образования. Просто занимать штатную клетку он не привык. Написал рапорт. Просил перевести назад. Его убеждали: мол, всё в порядке, служи. Скоро на пенсию…

Не убедили. Перевели. Так, с роты, он и уволился в запас.

Акт третий

Неизвестный….И я бы уволился в запас по собственному желанию, а не без выходного пособия!

Первый офицер. Но ты же в военное училище шёл по собственному!

Неизвестный. По собственному. Я ещё курсантом понял: собственное мнение в армии лучше вообще не иметь, если не хочешь неугодным оказаться.

Афганец. Да на таких все века армия держится! Трагедия нашего Отечества в том и состоит, что неугодными у нас оказываются самые талантливые люди…

Третий офицер. Тише, мужики…

К курилке приближаются и неподалёку останавливаются.

Замполит и Начальник отдела кадров.

Все сидящие в курилке умолкают.

Замполит (Начальнику отдела кадров, негромко). Распустились. Языки у всех стали длинными да острыми. Помните, как прежде суды чести проходили?

Начальник отдела кадров. Как по нотам.

Замполит. Вот именно. Неправильно у нас люди демократию понимают! Считают, раз гласность, значит, никаких авторитетов не существует – говори всё, что хочешь. На все устои готовы замахнуться!

Начальник отдела кадров (приглушив голос). Ничего, демократия демократией, а решаем-то мы!

Замполит (кивает в сторону курилки, ещё понижает голос). Вы себе пометьте, кто на суде выступал не по делу. Это может пригодиться для разговора на аттестационной комиссии. Тем более разнарядка на увольнение в запас пришла. Надо подойти к этому вопросу принципиально, чтобы в армии остались настоящие офицеры. Да, чуть не упустил одну деталь: командир просил вас ускорить подготовку личного дела нашего уважаемого Председателя… Старик своё отслужил. Пора ему на покой. Пусть думает о личном: о квартире, о даче, о рыбалке…

Начальник отдела кадров. Для офицера пенсионного возраста нет ничего важнее, чем личное дело…

Личное дело

НЕТ НИЧЕГО ВАЖНЕЕ, ЧЕМ ЛИЧНОЕ ДЕЛО…

В личном деле майора Мукачёва пропало несколько страниц.

Чтобы разобраться, как это произошло, в часть, где служил Мукачёв, выехал инспектор.

…Ещё до отъезда полковнику Голубу сказали, что дело с личным делом Мукачёва – темное. Лучше всего сначала встретиться с его прямым начальником – подполковником Гусовым. Тот всё прояснит.

Голуб знал Гусова давно. Вместе служили, когда Гусов был комсомольским работником. Он уже в те годы обладал железной хваткой, пунктуальностью в исполнении руководящих указаний, за что и был в постоянном фаворе у старших начальников. Карьеру совершил стремительную, как это и бывает у офицеров, имеющих за плечами школу комсомольской работы. В двадцать восемь – замполит полка, в тридцать один – замначпо, в тридцать три – начальник политотдела.

Голуб не одобрял таких скорых перемещений. Считал, что в каждой должности офицеру надо хорошо потрудиться, наполучать шишек – только тогда он сможет руководить большим коллективом. Однако его одобрение или неодобрение никакой роли не играли. Тут срабатывал так называемый «штабной момент» – очень уж сильные покровители за спиной у бывшего комсомольца.

Как бы там ни было, но инспектор должен быть объективным. Голуб внимательно выслушал начальника политотдела, сделал пометки.

Уже в поезде Голуб ещё раз заглянул в блокнот. Гусов давал Мукачёву самую нелестную характеристику: работу завалил, действует авантюристическими методами. Самовольно повёз своё личное дело в штаб, чтобы оформить представление на вышестоящую должность, и потерял несколько листов. Сейчас хочет вину переложить на чужие плечи.

Для Голуба многое осталось непонятным. Как так – самовольно? Почему – на вышестоящую должность, если на прежней всё завалил? Об этом и спросил подполковника. Тот только руками развёл: «Вот познакомитесь с Мукачёвым, Семён Николаевич, и сами увидите, что это за фрукт. Он ещё не на такое способен».

На что способен Мукачёв, инспектор узнал самым неожиданным образом.

До населённого пункта, куда направлялся полковник, было часов восемь пути.

Соседом Голуба по купе оказался немолодой уже человек, родом как раз из тех мест. Они разговорились об армии. Говорил в основном сосед Голуба. Полковник, следуя привычке на служебные темы с незнакомыми людьми не говорить, больше слушал.

Спутник рассказал, как служил срочную, какие хорошие были у него командиры и как солдаты жили дружно, не в пример сегодняшним. Потом поведал, что недавно проходил учебные сборы как сержант запаса. И назвал номер части, где служил майор Мукачёв.

– Ну и как там? – поинтересовался Голуб.