- Я тоже заметила. Он относится к тебе как-то странно, - поддакнула Оля.

И неважно, что Женя не выносит меня! Разве это помеха новорожденной иллюзии его любви ко мне?

Я достала из кармана сигарету и закурила, чтоб скрасить ожидание иллюзией действия.

«Хороший парень» приедет, и я скажу ему, что его надежды - не иллюзорны. Я отведу его в ванную и назову имя убийцы. После иллюзорных «двенадцати ночи» я предложу перебраться ко мне. Я попрошу Костю посмотреть, не осталось ли воды в холодильнике… А потом Янис скажет ментам, что Оля позавидовала Андрею. И Сашик - он всегда говорит то же, что Костя. И Арина скажет - охотно! И Женя скажет: Оля была так пьяна, что перестала себя контролировать. И Доброхотов скажет, наверное. И даже Игнатий Сирень скажет мне…

«Нет, лучше ты мне скажи, - не сдал позиций Игнатий, - зачем героиня сама рассказала тебе о конфликте с Андреем?»

«Потому что она не могла его скрыть. Все и так знали это…»

«Все знали не это! Все знали, что Андрей остался с тобой. Все козыри, которыми ты собираешься бить ее, она сдала тебе в руки сама. Как ты намерена объяснить это? Шоком? Неосознанным желаньем получить по заслугам. Глупостью?»

Абсолютною глупостью… Все, кроме Риты, покидали мой дом в уверенности: Андрей Фирстов остался со мной - живой и здоровый. Даже если бы я набрала «02» сразу - пребывание в моем холодильнике помешало б ментам определить время смерти. Гости ушли, и я убила его! Ни свидетельство Риты, ни то, что Костя, Сашик и Оля видели Фирстова после того, как он сказал Жене: «Я пойду к ней» - не обеляли меня.

«Он все время стучал к тебе… Я пошла на балкон, а он опять к тебе побежал».

Андрей выказал свое намерение чересчур однозначно. И никто, никто, кроме меня, не мог подтвердить, что я была в спальне одна, и, при всем желании, не могла слышать стука - после четырех таблеток я не услышала б и ядерного взрыва на соседней улице. А люди редко меняют свое убеждение, особенно, если оно совпадает с всеобщим, а в противовес их иллюзии ты можешь предложить лишь хлипкое честное слово.

«Передай своей подруге, что она сука!… Женя Олю полночи утешал», - сказал Костя. Он жил, руководствуясь прямолинейными должен-должна. Оля не должна была завидовать и не страдала от зависти. Она страдала оттого, отчего должна была - из-за Арины и Доброхотова. Именно это Костя сказал бы ментам. И Сашик поддакнул бы. И Ари-

на подтвердила бы - Оля страдала оттого, что она, Арина, лучше. И Женя считал так: «Доброхотов ведь с Олей… Оля расстроилась». А Андрей не сказал бы уже ничего. Озвучить истинную причину расстройства мог главный продюсер канала Шалевич.

Но кто б его спрашивал? Зачем моему менту копать так глубоко, если вот она я - на поверхности? И, уходя от меня, Оля-убийца знала об этом. Заподозрят меня - не ее! Она - знала. А я не знала, как оправдаться, пока убийца сама не подсунула мне оправдание… как полная дура.

И режиссер сделал героиню полною дурой, не придумав как объяснить ее поступки иначе? Из чего следует, что он не слишком хороший режиссер. Или я просто плохой театральный критик, зря возомнивший, что смогу отыскать убийцу Андрея, руководствуясь одной верной теорией драмы.

* * *

Я вышла на лестничную площадку, поднялась на пролет и достала листок с телефоном Игнатия. Но не набрала… Сжала бумагу в кулаке.

Я слышала, как кто-то звонит в Олину дверь, как щелкнул замок, как Оля крикнула им: «С Новым годом!»

Мое предпоследнее действие выстроилось почти целиком.

1. Я иду спать.2. Андрей провожает Инну. Вернувшись, беседует с Костей, и тот отдает ему таблетку.3. Арина прячет ее. Андрей перерывает кухню, но не находит.4. Оля предлагает ему напиться, и, пока остальные играют в «крокодила», изображая жестами птиц и зверей, «электрификацию» и «сперматозоид», оба надираются так, что Андрей летит с табурета.5. Олю тошнит, она идет на балкон. Андрей идет и стучится ко мне…6. Просмотр телесюжета. Ссора Кости и Сашика. Доброхотов и Женя сбегают за пивом. Оля пытается прийти в себя на балконе. Арина и Рита сидят в гостиной… Андрея среди них уже нет.

Никто не убивал его. Он просто пошел, постучал ко мне, не достучался и… полез в холодильник.

Бог мой!

Я вдруг поняла. Поняла все так ясно, что мне стало страшно. Страшно и холодно. Холодно и страшно. Как тогда, летом после второго курса, когда я металась по пустой квартире в поисках пятого угла, спасаясь от желания тихо пилить свои злополучные вены.

Театр абсурда! Конечно же. Как еще окрестить жизнь людей, каждый из которых живет в своем жанре, не замечая другого?

Я выдавила номер Кости.

- Куда ты пропала, Любовь моя? Мы у Оли… Сашик привез конфетти и хлопушки…

- Янис, вы же позавчера играли не в «крокодила», а в «фанты»?

- Ну да… - Он засмеялся. - Мы все оборжались. Доброхотов не рассказывал? Ему выпал фант проползти по-пластунски по всем шкафам твоей «стенки» и вытереть пыль собой. Сашик выскакивал голым на балкон и кричал: «Неужели в городе нет мужчины, который жаждет моей любви?!»

- Андрей тоже играл?

- Он не хотел, упирался… Рита к нему прицепилась: «Давай, давай». Она любит помыкать им как жена.

- И Андрею выпал фант залезть в холодильник?

- Да. А что?

- Ничего, - сказала я, помолчав. - Он так и остался там. Он в моем холодильнике. Я только что открыла…

- Только что?

- Я пошла домой за серпантином… Ты ж знаешь, я редко открываю его.

- Да…

- Андрей мертв.

Я слышала, что Костя не может поверить. В это и невозможно было поверить. Он постучал ко мне. А потом…

Потом Рита сказала: «Давай, давай».

«Андрей не хотел, упирался…»

Кто убил его? Рита? Ради короткой иллюзии: я - жена.

Андрей пошел к холодильнику, открыл дверь и увидел мой тюбик. Быть может, он заглянул в него рефлекторно - он только что перерыл всю кухню. Заглянул и увидел пропажу, припрятанную Ариной среди моих таблеток. И все же он перепутал их… Он принял мое лекарство. Он был очень пьян. Он был пьян и принял его. Этого нельзя было делать! Это мертвый сон - беспробудный, из него трудно выбраться. Он так и не выбрался.

Кто убил его? Костя - пожертвовавший другу порцию иллюзорного счастья? Арина, из маленькой бабьей мести - занозистой иллюзии превосходства, спрятавшая ее от него? Оля - напоившая его, надеясь, что спьяну Андрей отдаст ей ее иллюзорную «настоящую» жизнь. Я - хранившая в холодильнике лекарство, которое продают лишь по рецептам, - из глупой привычки кончать с собой? Из обезумевшей веры в Смерть… Или Доброхотов, ради иллюзии «Я же лучше!» завалившийся на колени к девице, в которую - он же верил в это! - влюблен его друг, и таким образом сорвавший объяснение.