Сэр Файл де Лири, до сих пор безмолвно сидевший на скамье, неожиданно вскочил.

– Ты, я вижу, мастер молоть языком! – бросил он в лицо послу. – Неужели ты думаешь, что Лир останется в стороне и позволит вам, воспользовавшись пустячным предлогом, нападать на своих братьев?

– Лири имеет полное право прийти на помощь островам Печали, – нимало не смутившись, ответил посол. – Но в этом случае Ханза будет вынуждена считать, что государство Лир объявило ей войну.

– И без сомнения, – с подчеркнутой любезностью заметил король Уильям, сделав сэру Файлу знак молчать, – вы, досточтимый посол, уполномочены дать мне добрый совет – не следовать неразумному примеру Лира. А когда Лир и острова Печали окажутся в ваших руках, наверняка найдется веский повод, который заставит вас притязать на Андемер, не так ли? Но и тогда вы, разумеется, будете настаивать на том, что Кротения поступит благоразумно, сохраняя нейтралитет. Возможно, мне следует воздержаться от решительных действий даже в том случае, если вы пожелаете разбить лагерь на Выгнутом лугу, который виден из этих окон, или обосноваться в моем дворце?

– Столь резкие и необоснованные преувеличения не имеют никакого отношения к сложившейся в данный момент ситуации, ваше величество, – с едва заметной усмешкой затараторил посол. – Не стоит придавать излишне серьезное значение одному незначительному эпизоду. Уверяю вас, когда Салтмарк заключит с островами Печали новый договор, повод для столкновения будет исчерпан. Осмелюсь напомнить, что тридцать лет меж нашими странами царил благословенный мир. И рисковать давними добрыми отношениями из-за одного неприятного недоразумения по меньшей мере опрометчиво.

– Это ты сейчас серьезно рискуешь, проклятая балаболка! Мое терпение подходит к концу! – взревел сэр Файл де Лири, но король вновь сделал ему знак молчать.

– Вы находитесь при дворе Кротении, сэр Файл. И лорд Эрадал угрожает именно Кротении. Позднее мы непременно решим, как в сложившихся обстоятельствах следует действовать Лиру. Но не сейчас.

Старый рыцарь гневно сверкнул глазами, однако покорно опустился на скамью. Уильям откинулся на жесткую спинку трона и перевел взгляд на Марше Хесперо.

– Прайфек, имеете ли вы что-нибудь добавить к нашему… обсуждению?

Прежде чем заговорить, Хесперо, поджав губы, несколько мгновений хранил многозначительное молчание.

– Мне горько сознавать, – наконец изрек он, – что в эти тревожные времена церковь лишена возможности исполнить свою традиционную роль миротворца. Рассудок мой отказывается понимать, по каким причинам священнослужители Ханзы не поставили нас в известность о возникшем конфликте, хотя, по глубокому моему убеждению, подобное умолчание не могло входить в их намерения. Тем не менее создается впечатление, что ныне мнение церкви по какому-либо вопросу неуклонно теряет вес и значимость, и это обстоятельство, как я уже заметил, служит для меня источником непреходящей скорби.

Прайфек так и сыпал словами, сцепив руки за спиной. Взгляд его живых черных глаз беспрестанно перебегал с лица на лицо.

– Церковный Сеназ и его святейшество верховный фратекс неоднократно ясно и недвусмысленно заявляли, что сохранение мира, в особенности мира между Ханзой и Кротенией, является предметом их беспрестанных усилий и попечения, – продолжал прайфек. – Война между этими двумя державами может привести к горестным последствиям не только для них, но и для прочих государств. Я прошу вас обоих воздержаться от каких-либо официальных заявлений до тех пор, пока я не встречусь с моим ханзейским собратом, досточтимым прайфеком Топаном, и пока мы со священным Сеназом не придем к единому мнению по этому вопросу.

Нейл не сводил глаз с лица ханзейского посла, покидавшего тронный зал. Самодовольная ухмылка, игравшая на пухлых губах лорда Эрадала, отнюдь не пришлась ему по душе.

– Ты понял, почему я взорвался? – вполголоса проворчал сэр Файл. – В течение многих лет между Лиром и Ханзой царит нечто среднее между худым миром и доброй войной. Стычки по разным поводам беспрестанно вспыхивают то тут, то там. Жертвой одного из таких столкновений стал твой отец. А этот разряженный индюк толкует о каком-то несуществующем нарушении договора о разделении рыболовных угодий и строит из себя оскорбленную невинность.

– Вы не одобряете ваше правительство, сэр Файл? – любезно осведомился король Уильям.

– Я не одобряю, когда взрослые люди начинают играть друг с другом в кошки-мышки и старательно обходить молчанием то, что известно каждому, – отрезал сэр Файл. – Должен признать, ваше величество, ваше искусство политика достойно всякого восхищения. И все же мне хотелось бы услышать, к какому решению вы склоняетесь? Скажите без обиняков, намерены ли вы прийти нам на помощь и совместными усилиями освободить острова Печали от вражеских войск?

– Я предпочел бы, чтобы эти войска удалились сами, – слегка пожав плечами, заметил Уильям. – И несомненно, я не приму окончательного решения до тех пор, пока наш уважаемый прайфек не поставит этот вопрос на обсуждение в Сеназе.

– Вы предпочли бы, чтобы вражеские войска удалились сами? С таким же успехом можно ожидать от волчицы, чтобы она вскормила своим молоком олененка.

– Поберегите стрелы своей язвительности, сэр Файл. Уверяю, у нас еще будет возможность вдоволь поговорить об этом конфликте. Я пригласил вас присутствовать при аудиенции с послом вовсе не для того, чтобы затеять бессмысленный спор.

– Тогда для чего же?

– Есть две причины. Во-первых, я хотел, чтобы вы собственными ушами услышали как наглые заявления посла Эрадала, так и мои ответы. Теперь я могу быть уверен, что, когда вы вернетесь в Лир, ситуация с островами Печали станет известна правительству без всяких искажений. Вторая причина состоит в том, что я хотел увидать вашего воспитанника. Прошло уже десять дней с тех пор, как этот отважный молодой человек спас жизнь королеве, а я так и не удосужился поблагодарить его должным образом.

Нейл почтительно опустился на одно колено.

– Ваше величество, спасти жизнь королевы – само по себе величайшая награда для меня.

– Не сомневаюсь в этом, однако королю не следует оставаться неблагодарным. К тому же ты не только поразил врага престола, но и подвергся нападению со стороны моих гвардейцев. Надеюсь, ты на них не в обиде. Они не успели разобраться в том, что произошло, решили, что ты напал на сэра Аргума, и бросились на выручку к своему товарищу.

Нейл бросил быстрый взгляд исподлобья на Варгуса Фарре, одного из рыцарей, стоявшего неподалеку от трона. Этому дюжему детине он был обязан сломанным ребром.

– Я все понимаю, ваше величество, и не держу зла на ваших доблестных гвардейцев. Окажись я на их месте, то наверняка действовал бы точно так же.

Король, наклонившись вперед, пристально взглянул на юношу.

– Хвала святым, ты действовал иначе. Хотя ты точно так же гарцевал на лугу, как и телохранители королевы, в чью обязанность входит не сводить с нее глаз. Но лишь ты, один из всех, догадался, что над ней нависла опасность. Как тебе это удалось? Как ты почувствовал, что Аргум собирается нанести ей удар?