ДЖОН ЛАЙДОН: Я больше всего ценю Pistols за лирику и вокал. Музыка была однобока, но она была ориентирована на рабочий класс. Это музыка, которая подходила к сути и представляет собой фундамент для развития. Возможно, мои идеи для того времени были слишком продвинутыми. Если вы хотите что-то поменять, нужно делать это медленно и быть очень терпеливым.

КРИССИ ХАЙНД: В Sex Pistols с точки зрения музыки не было ничего уникального. Да и в целом до 1977 года ничего особенного придумать было нельзя. В конце концов на шкале всего двенадцать нот и двенадцать тактов. Именно столько они использовали для сочинения песен. В группе из четырех человек – бас, барабаны, гитара и вокал – ритм-гитара была основным ингредиентом. С четырьмя участниками в группе вы можете создать абсолютно любую музыку. Ранее все уже было сделано, и это то, что отличает Sex Pistols и делает их великими. Они пришли с оригинальным вокалом, они оригинально выглядели и не боялись выражать свое мнение.

ДЖОН ЛАЙДОН: Основной след, который оставили Sex Pistols, был вовсе не в записи. Мы были угрозой. А какой конкретно угрозой, каждый решал для себя. Наши записи не осуществлялись по законам музыкальной индустрии, и это отпугивало многих, в особенности крупные звукозаписывающие лейблы. У них были определенные форматы. Если ты выбивался из них и не пытался притворяться, что соответствуешь им, для тебя не было места.

Я только жалею, что Малкольм был слишком самоуверенным и делал вид, что все это – его гениальная работа. Это определенно была его работа, но он шел наугад, как и мы все, и никогда никого не признавал, кроме самого себя. Он думал, что только у него могут быть правильные мысли, а с такими людьми работать крайне сложно. И таким людям точно никогда не сработаться с Pistols.

БИЛЛИ АЙДОЛ: Джон всегда говорил все так, как есть, и никогда не подстраивался под чьи-то интересы. Однажды, когда он и Малкольм были на ТВ программе, он точно так же спорил с ним, как и ведущий. Он очень харизматичен. Pistols делали все, что хотели, и вовсе не Малкольм решал, как именно группе поступать.

ДЖОН ЛАЙДОН: Какой смысл пытаться спорить и осуждать название Never Mind the Bollocks. Стив Джонс произнес эту фразу, когда мы вели дискуссию на тему того, как именно назвать альбом. Стив сказал: «Ой, хрен с ним, забейте на херню!» Так мы и решили.

Я находился в Ноттингеме с Ричардом Брэнсоном, когда они разработали обложку. В каком-то магазине одной из студий звукозаписи обложка была запрещена, потому что она выглядела как незаконная и оскорбительная. Обиделись на слово «херня!». Или другое его значение – «придурок!». Мы сражались с ними в суде и доказали им, что это слово есть в словаре, а значит как оно может быть нелегальным? Это был действительный англосаксонский термин для обозначения людей с невысоким интеллектом, если рассматривать «боллок» по отношению к человеку. Брэнсону это название казалось веселым. Но, конечно же, небеса обрушатся и в лесу что-то сдохнет, если таким политикам, как Мэри Уайтхаус понравится то, что мы делаем. Мне тогда и руки могли отсечь, но мне было абсолютно наплевать на чье-то там мнение.

Концепция обложки базируется на одном письме шантажистов. Случайной записке. Если бы обложку оставили полностью на меня, то там, разумеется, было бы что-то злобное, поэтому лучшим выходом было всего лишь сохранить простоту.

У нас уже был альбом, простой и понятный, и на этом все. Действительно, ужасная уродливая обложка никак бы не соотносилась с нашей музыкой. У нас не было какого-то особого плана. Это была просто самая простая и самая уродливая вещь, которая пришла в голову в один унылый, ничем не примечательный день. Ничего гениального. Однако, конечно же, эта обложка стала настоящей Венерой Милосской от панка, и теперь все заявляют на нее свои права.

БОБ ГРУЭН: Первый раз, когда я достал пластинку Pistols, я не мог поверить в то, что видел. Она была такая розовая, желтая и зеленая с какими-то коробочками, формочками, уголками. Все было кривое, это был настоящий хаос. Вообще не то, что я ожидал. Я купил ее у Шейлы в «Рок Хаус». Она была тогда в авангарде всего движения и была очень открытой. Мы прослушали пластинку и посмотрели друг на друга в ужасе. Что это за хрень, подумал я.

ДЖОН ЛАЙДОН: Мы не садились и не пытались продвигать какие-то философские идеи ситуационистов. Я никогда не понимал, кто это такие. Джейми Рид увлекался ими, но я всегда думал что это лишь студенты факультета искусств, и на этом все. У ситуационистов не было никаких правил, никакого контроля. Это просто их личная философия. Но проблема была в том, что они думали о том, как организовать хаос. Для хаоса они были слишком уж упорядоченными. Они любили красивые слова и не любили работать, плюс ко всему они французы, так что пошли они нафиг. Я не знаю, почему вокруг них раздули такой кипиш. Это просто игры сознания для населения, не обремененного интеллектом.

Оформление сингла God Save the Queen – это была просто картинка с прикрепленным на нее флагом, а в носу у Королевы на фотографии была булавка. Нифига себе, знаете ли!

Это изображение пытались, конечно же, запретить, но не было никакого закона, по которому можно было это сделать. Противоречивая обложка к синглу Holidays in the Sun была сделана ребенком, который просто однажды случайно появился в офисе. Некоторые турагенты типа Томаса Кука думали, что у нас с детьми какие-то серьезные дела. На самом деле вовсе нет. Однако мы ничего не отрицали. А зачем? Это куда лучше, чем когда ты сам себя пиаришь. Пресса даже не понимает, какую рекламу она тебе делает.

Изначально работа менеджера состоит в том, чтобы объединять группу и помогать избегать конфликтов, а также создавать ситуации, которые ты сам создать не можешь. Наши концерты проходили в полном хаосе, но это было не потому, что мы не могли играть или были слишком ленивыми. Наше оборудование было третьесортным и ужасным. К примеру, однажды у нас был очень важный концерт в университете Брунел в декабре 1977 года. Предполагалось, что если мы проведем его как положено, то станем одной из самых передовых групп. Четыре с половиной тысячи человек пришли на наше шоу, а у нас был самый дешевый и самый дерьмовый баннер, выполненный спреем на канве, висевшей за нашими спинами. Этот баннер был слишком плох даже для маленького ночного клуба, не говоря уже о зале, в котором могли поместиться более четырех тысяч кричащих людей. Ты не слышишь ничего, кроме шума. А наше фоновое оформление – просто маленький кусочек черного пластика, висящий на стене.

Пол Саймон из группы The Clash нарисовал на нем что-то краской из баллончика. Мы тогда очень любили разные необычные слова. Мониторов нет, освещения нет, и аудитория потихоньку закипала и теряла терпение. Все началось поздно. Возвращение домой было не согласовано. Транспорт в Лондоне в определенные часы просто не ходит. За кулисами я понимал, что это достаточно сильно портит имидж группы Pistols. Я так и сказал тогда, но Малкольм не врубился. Ему казалось, что это не бардак, а художественный замысел. Он не счел нужным вложиться, вместо этого он отдал Pistols на растерзание толпе. Мы могли бы превратить это шоу в какое-то важное событие, но этого не случилось. Где-то в своем подсознании он может сказать, что сделал все это непреднамеренно, хотя я в это не верю – у Малкольма всегда были большие планы. Он никогда ничего не делал по минимуму, если только это не касалось траты денег.