— Да, Россию спасут только люди — порядочные граждане, не купленные на обманку чиновничеством. Как спасали когда-то ее истинные патриоты, а не мешки с деньгами в оффшорах, кричащие на всех углах, что только они любят Россию… доить, и то — чужими руками. А вырученные деньги за продажу молока скоренько отправляют на Запад — там их дети и родители с недвижимостью. Во главе спасителей России стояли Минин и Пожарский, Суворов и Кутузов, Жуков и Рокоссовский… и много других мужей, живота не жалеющих во имя святой России. Политики в облике царей, генсеков и президентов и их помощников порой мешали правильно воевать — обороняться и наступать. Они только требовали этого от солдат и командиров…

Господь позволяет живым существам совершать благие дела, чтобы они могли возвыситься, и он же разрешает им грешить. Для чего? Да для того, чтобы они потом могли отправиться в ад…

Ни в одной стране нет демократии, потому что реальных рычагов влияния на власть у народа нет. Посмотрите США — «самая демократическая страна», как заявляет Запад, Россия берет с нее пример. Реальная власть находится в руках небольшого количества людей, не бедных. Человеческая составляющая власти присутствует только в массовом сознании людей. Каждый человек в глубине души — хороший, и только внешние причины его портят! — заметил «батька Кондрат».

— Какие это причины, на ваш взгляд? — спросил Козлов.

— Сумасшедшая гонка за барышами, Александр Иванович, и легкие деньги в больших количествах. Во многих странах мира народы разочаровались в капитализме, который одичал от прибыльного марафона. В России пока идет закалка народа для будущего. Дай бог, чтобы это была эволюция. Революция — гражданская война! Верю, Россию не одолеет сегодня никто, а вот завтра… — грустно выдохнул собеседник. — Недавно читал Ивана Савельева «Безродное семя». Там есть жесткие слова против тех, кто желает обогатиться за счет народа:

А разрушители страны до сих пор в строю — они не наказаны. Члены Компартии СССР быстренько переобулись и торопливо встали в строй адептов российского капитализма. У них теперь каждое слово в свое оправдание было тяжелым, как топор-колун. А заводы они ломали кувалдами выгоды…

Я за такую программу перемен в России, которая будет понятна каждой семье и обеспечит достойную жизнь каждому гражданину России.

Будучи депутатом Госдумы, я ездил по России — удручающая материальная бедность селян в России меня поразила. Проезжая даже по центральным регионам — Ивановской, Владимирской, Ярославской и даже Московской областям — я видел мрак никому не нужных полуживых деревень и их обитателей. Нужен новый алгоритм действий для решения этой насущной проблемы.

Пока же мы все еще стоим на мели после того проклятого, окаянного 1991 года, когда Запад одержал победу в холодной войне (в том числе с использованием предательства верхов) над своим извечным славянским врагом…

СССР начал терять авторитет после середины 1950-х годов.

«Ни один враг не принес столько бед, — говорил Дмитрий Федорович Устинов, — сколько принес нам Хрущев своей политикой в отношении прошлого нашей партии и государства, а также в отношении Сталина…»

— Согласен с вами, Николай Кондратьевич. Я недавно познакомился с высказыванием Уинстона Черчилля на эту же тему по случаю своего 90-летия, по-моему, это было в 1964 году. Вот чем он выстрелил тогда гостям, похвалившим его за многолетнюю борьбу с советской властью: «К сожалению, сейчас имеется человек, который нанес вред стране Советов в тысячу раз больше, чем я. Это Никита Хрущев, так похлопаем ему», — заметил Александр Козлов.

— Все правильно, я тоже читал эти оценки Хрущева бывших политиков — советского министра обороны и британского премьер-министра…

* * *

Не обошли они стороной и разговора о репрессиях уже не периода Ежова, а послевоенных, во времена Берии. Именно они ужалили патриота Козлова в самое сердце. Во второй половине 1948 года Сталин стал часто болеть, а в 1949 году он перенес, по-видимому, первый микроинсульт. Все это усилило борьбу за власть среди ближайшего сталинского окружения. Особенно Маленкова, Берии и Хрущева. Последний перехитрил всех ходивших в разное время в фаворитах у Сталина, где кровью, а где нарами и отставками.

— Не до судеб людских им было, — заметил Козлов. — Они сражались открыто и подковерно за посты на великом Кремлевском троне. Они ждали смерти Хозяина и сделали все для того, чтобы период безвластия наступил поскорее.

— Его отравили. Убивают и предают слабеющих и стареющих суверенов только близкие соратники. Так было во все времена. Не случайно Сталин часто тасовал, как карты, кремлевских политиков и руководителей правоохранительных органов. Не успел он заняться только Берией и Хрущевым — его могильщиками, — грустно заметил Кондратенко.

— А вообще, Сталин — личность неординарная и неоднозначная. Историческая память — прекрасный способ управлять обществом и массовым сознанием. Она отвечает на вопрос: кто он — тиран или герой? Кто он, по-вашему? — спросил Козлов.

— Продукт своего времени — изделие большевизма. Повсеместные, кровавые репрессии — тиранство с паранойей вперемешку, а бурное развитие отечественной промышленности в тридцатых годах и Победа в минувшей судьбоносной и тяжелейшей для СССР войне — несомненные его заслуги. Цена ее — это другой вопрос. Она очень тяжелая. Вы, Александр Иванович, лучше меня знаете ее стоимостные величины…

Мне казалось, особенно к концу окаянных девяностых, что…

Потом российский сатир перепугался ответственности за то, что накуролесил и стал просить прощения у народа по телевиденью. Дошло до того, что некоторые члены российского правительства являлись иностранными подданными. Эта беда до сих пор существует. Мы находились на краю обрыва. Ельцинская колымага пыталась уравновеситься. Еще одно дуновенье, небольшой порыв экономического ветра — и мы бы полетели в тартарары.

Сзади ее вскочил новый, молодой президент и она перевалилась в безопасное положение. Потом доверчивые люди оттащили ее от пропасти. Россия, со слов чиновничества, подтянула боеготовность армии, но проиграла социальную программу на всех ее направлениях. Армейцы получили новое качественное вооружение. И герои РФ стали подтягиваться к ветеранам Великой Отечественной войны, которые не на галерах работали веслами, а были рабами долга.