class="p1">Небо над головой было чистейшего темно-синего цвета. Казалось, что звезды танцуют в головокружительном хороводе, но это моя неясная голова разыгрывала меня. Кружилась только я.

Рейн ударила меня по черепу, и в мгновение ока все стало черным.

Я даже не успела поднять руку, чтобы блокировать удар. Я разочаруюсь в себе позже. Если выживу.

Это произшло несколько часов назад. Я проснулась на заднем сиденье ее машины у основания хребта. Когда она поднесла к моим ноздрям пузырек с нюхательными солями, на горизонте остались лишь слабые золотистые отблески. Теперь свет почти исчез. Лунного света было достаточно, чтобы разглядеть узкую тропу, видневшуюся впереди.

Рейн не ослабевала ни на секунду. Она толкала меня вверх по тропе, шаг за шагом. Мои легкие пылали, а ноги горели. Она дышала так, словно лежала на диване, а не поднималась на вершину скалы.

Рейн. Как это могло случиться? Кем она была? Из-за боли в сердце, поверить во все это было гораздо труднее.

— Я думала, ты любишь меня, — прошептала я.

— Люблю тебя? — насмехалась она. — Ты мне нравилась. Да. Ты заходишь слишком далеко, употребляя это слово. Ты как мой муж-изменник. Всегда говоришь слова любви.

— Он любил их?

— Он был одержим ими. Оставлял им записки. Устраивал их тайные свидания. Даже когда он обещал мне прекратить это, он не прекратил. Так что это его наказание.

— Ты можешь развестись с ним.

— Это слишком мягко. Ты знаешь, что раньше это было одно из его любимых мест для прогулок? Он сделал мне предложение здесь. Теперь он может гулять по этому хребту и думать о том, что он сделал. О том, что он заставил меня сделать.

— Я никогда не трогала Фрэнка.

— Нет, ты задавала вопросы. — Она толкнула меня локтем, чуть не выбив меня из равновесия. — Ты должна была оставить все как есть. Они получили то, что заслужили. И он тоже. И все могло бы на этом закончиться, если бы ты сделала то, что все остальные в этом чертовом городе делали годами, и поверила в то, во что должна была поверить.

Что эти девушки, по крайней мере, некоторые из них, покончили с собой. И да, все просто верили.

— Я сказала ему прекратить это. — Рейн говорила это скорее для себя, чем для меня. — Я сказала ему, что последний раз должен быть последним, иначе я приведу его сюда в следующий раз.

— Если ты хочешь отвезти меня в город и забрать его вместо меня, я не буду спорить.

Она засмеялась, музыкальным, сладким смехом, который я знала с детства. От него у меня по позвоночнику пробежал холодок.

— Продолжай, Уинни.

— Рейн, пожалуйста.

— Не умоляй. Тебе это не идет.

Я стиснула зубы и сделала еще один шаг. Потом еще один, пока не остановилась.

Почему я так легко ее слушаюсь? К черту эту сучку. Ухмыляясь, я опустилась на колени, боль была невыносимой, но я терпела ее. Затем я переместилась и села на задницу.

— Что ты делаешь?

— Делаю передышку. — Я подняла одно плечо, вытянула шею, пытаясь стереть кровь с лица. Было очень больно, но, когда я выпрямилась, на лямке моей белой майки было красное пятно.

— Вставай, — рявкнула она.

— Нет, спасибо. Мне и здесь хорошо. — Голова запульсировала, но мое внимание заострилось. Я позволила этому пульсу разбудить меня. Я позволила ему подтолкнуть меня к борьбе.

В додзё, где я тренировалась в Бозмене, мои сенсеи, включая Коула, всегда говорили, что лучший способ научиться — это столкнуться с противником, который лучше тебя. Рейн была в лучшем положении. У нее был нож. У меня было сотрясение мозга.

Но я не могла проиграть этот бой. Я не могла умереть на этом хребте.

— Вставай. Сейчас же. — Рейн пнула меня по лодыжке, подошва ее походного ботинка поцарапала кожу.

Я поморщилась, приняла эту боль и добавила ее к остальной, приняв ее за топливо.

— Нет.

— Я убью тебя здесь.

— И протащишь меня остаток пути? — хмыкнула я. — Даже полицейский-новичок сможет сказать, что мое тело тащили. Так что, если ты не хочешь, чтобы все в округе начали задавать вопросы, которые я задаю уже несколько месяцев об этих предполагаемых самоубийствах, нет, ты не убьешь меня здесь.

Воздух застрял в моих легких, пока я ждала, что она ответит. Смелый шаг, самоутверждение, но в данный момент, что я теряла?

Гриффина.

Я потеряю Гриффина.

Найди меня, Гриф. Когда я не приду на ужин, он пойдет искать, верно? Он нашел бы мою машину. Он спросил бы у дедушки. Надеюсь, они поедут к Фрэнку и разберутся во всем этом ублюдочном дерьме.

Гриффин был прав насчет Фрэнка, а я была слишком затуманена семейной историей, чтобы увидеть ложь.

— Ты положила сумочку Хармони и кошелек Лили на тропу, чтобы Бриггс нашел их?

Рейн ударила меня по бедру, и мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не вскрикнуть.

— Вставай.

— Или, может быть, ты положила их там, чтобы я нашла их, надеясь, что я подумаю, что Бриггс убил их. — Я переместилась, когда говорила, чтобы мое тело прикрывало руки.

Грязь была как наждачная бумага на кончиках пальцев, когда я царапала землю, ища острый камень или край, который я могла бы использовать, чтобы разорвать стяжку на моих запястьях. Полицейские предпочитали наручники, потому что, даже находясь за спиной, человек мог разорвать завязки. Нужно было только освободить пространство и сильно надавить. Но я не могла поднять плечо, поэтому мне не хватало силы, чтобы разорвать стяжку.

— Это почти сработало. Я действительно подозревала его.

— Но ты ничего не сделала.

— Ты не оставила мне достаточно улик, — усмехнулась я, глядя на нее и на тропу. Место, где я опустилась, было ровным.

— Вставай. Сейчас же. — Еще один удар. Еще одна дрожь. Но в остальном я не двигалась.

— Ты ударила их по голове, как меня? Так ты их сюда вытащила?

— Заткнись.

— Я не нашла никакой крови вокруг машины Лили. Никаких следов борьбы. Что ты сделала? Обманула ее, заставив думать, что она встречается с Фрэнком?

Взгляд Рейн сузился.

— Прекрати. Задавать. Вопросы.

— Значит да, — пробормотала я. — Дай угадаю. Ты написала записку — ты сказала, что именно так Фрэнк связался с ними. — Именно поэтому я ничего не нашла в истории сообщений и звонков Лили. — Лили приехала в деревню, ожидая Фрэнка. Может быть, ты обещала немного звездной ночи. Романтический пикник и…

— Заткнись! — Лезвие ножа сверкнуло серебром, когда он вырвался и пронзил мой бицепс.

Мой крик был поглощен ночью. Никто, кроме нее, не видел слез, и