Мак

У меня маленький нервный срыв — от передозировки разнообразных потрясений, которые нужно осознать. Мой мозг выдергивает из тела батарейки.

Я должна бежать. Должна найти способ заставить свои ноги двигаться. Но в данный момент они не слушаются ни мышц, ни голоса рассудка.

Я переключаю каналы пультом, который заело, но скачу лишь по обрывкам фильмов-катастроф. Я не могу не смотреть: уменябылсекссБэрронсомионотнялуменяпамять / онизнаютчтояСинсарДабх/ДжейдаэтоДэни/ КАКОГОЧЕРТА?

У нас с Бэрронсом был секс в ночь нашей первой встречи. И он похитил у меня это воспоминание, как жалкий воришка, словно имел право так поступить, а ведь у него такого права не было. За несколько месяцев до того, как я оказалась в постели с Бэрронсом (снова!), он расхаживал с графическим и детальным воспоминанием обо всех интимных и развратных вещах, которыми мы в ту ночь занимались — и, Господи, это были невероятно графические, интимные и развратные вещи! — а я ничего не помнила.

Он знал, как выглядит моя задница во всех возможных позициях. Знал, как выглядит мое лицо, когда я нахожусь на вершине блаженства, знал… В ту ночь, раздавленная горем и одиночеством в незнакомом городе, в городе, который был враждебным и злобным с той самой секунды, как я в него шагнула, я стала совершенно дикой, я отбросила все запреты; я занималась сексом как никогда раньше, я пробовала все, что когда-либо хотела попробовать, и делала это с огромным энтузиазмом и совершенно не задумываясь.

Неудивительно, что Бэрронс постоянно смотрел на меня так, словно хотел заняться со мной сексом. Мы уже занимались сексом, и он желал повторения. И я не могу его за это винить. Наш секс был потрясающим-основы-личности-до-самого-жаждущего-наслаждений-дна. Феноменальным. Грубым. Грязным. Мозговыносящим. Захватывающим. Я раскрасила тот ветхий мотельный номер в цвета боли и страсти, использовала секс как повязку для рваной раны, которую оставила в моей душе смерть Алины.

А теперь, словно мне мало этого маленького секрета, ворвавшегося в мой мозг из глубин подсознания, в рядах новых ши-видящих обнаружился мой наихудший кошмар. Долговязая брюнетка в армейском зеленом камуфляже оказалась такой же, как я: она может чувствовать «Синсар Дабх». Я не только больше не уникальна, меня разоблачили.

О да, мне нужно бежать. Но ноги приросли к месту.

Третий пункт, похоже, самый ошеломляющий.

Я видела Дэни всего три недели назад. Ей было четырнадцать. Она была нахальным хвастливым ребенком.

А теперь я должна поверить, что эта взрослая, сдержанная, прекрасная женщина и есть тот раздражительный подросток с сияющими глазами, которого я загнала в Холл Всех Дней?

— Невозможно, — шепчу я, глядя на Джейду и пытаясь отыскать хоть малейший след несдержанной, смеющейся, потрясающей, веселой девочки, которую я знала. Которую я любила.

Но ее нет.

Если это Дэни, я должна была бы радоваться, что она жива, что она вернулась. Но если это она, радоваться я не смогу.

Этой женщине около двадцати, и выглядит она совершенно бесстрастной. Не похоже, чтобы она хоть раз в своей жизни смеялась.

К тому же эта Джейда, предположительно, находится в Дублине уже несколько недель. В черных кожаных штанах, облегающем топе (который настолько отвесно обхватывает ее спереди, что если это грудь Дэни, то жизнь просто несправедлива), черной кожаной куртке она выглядит собранной и холодной, как армейский полковник. Когда она проводит рукой по своим чудесным (прямым, без намека на кудряшки) рыжим волосам, собранным в конский хвост, который хлещет ее вдоль талии, когда она двигается, я мельком замечаю проблеск серебра и золота на ее запястье. Это единственное ее украшение. Впрочем, украшения Джейде не нужны. Вдобавок к ледяной холодности она обладает ледяной красотой: потрясающие высокие скулы и идеальные дуги бровей над сверкающими глазами. Неужели хитрая мордочка Дэни (милое личико с выступающим подбородком) и правда развилась со временем в это скульптурно правильное холодное лицо?

Возможно ли, что Дэни потеряла несколько лет в Холле Всех Дней и вернулась через неделю по нашему исчислению настолько повзрослевшей? И немедленно начала собирать ши-видящих в маленькую армию? В Дублине после падения стен возможно все, что уж говорить об этом непостижимом Холле. Взрослая Дэни наверняка попыталась бы управлять ши-видящими. Дублин и ши-видящие сестры всегда стояли во главе ее списка.

И все же я не вижу ни малейшего намека на «Мега» в этой ледяной женщине.

Риодан начинает медленно обходить ее по кругу, напоминая мне о том, как Бэрронс обходил меня в ту ночь, когда решил, что я не имею права на то, что, безусловно, принадлежит только мне.

Джейда совершенно расслаблена, стоит неподвижно, позволяя такому, как он, оказаться у нее за спиной.

Вот и все. Это определенно не Дэни. Она никогда бы не позволила Риодану подобраться к ней сзади. Она кружилась бы вместе с ним. Как я в тот раз с Бэрронсом.

Женщины на полу начинают приподниматься, но Джейда жестом останавливает их и командует:

— Они продолжат вас убивать. Оставайтесь на полу. Я не хочу, чтобы кто-то из вас был ранен.

— Мы сражаемся лучше, чем ты думаешь! — рычит Зеленый Камуфляж, которая меня выдала.

— Это двое из Девяти, которых я обсуждала с вами ранее. Оставайтесь на полу.

Зеленый Камуфляж — мой враг, но я искренне сочувствую ей, заметив выражение ярости и растерянности, промелькнувшее на ее лице. Признать превосходство противника? Оставаться на полу и даже не попытаться дать отпор? Что это за жизнь?

Риодан внезапно срывается на тот способ движения, с помощью которого превращается в смутную дымку. Джейда тоже растворяется в пространстве, и маленький ураган в сопровождении смазанного звукового фона (который может быть как криками, так и просто рычанием) проходит по центру кабинета. Я словно смотрю на двух мультяшных тасманийских дьяволов, и вдруг Джейда и Риодан возникают снова: он кипит от ярости, она холодна как лед.

— Больше не прикасайся ко мне. — От ее слов веет арктическими морозами. — Мужчины умирали и за меньшее. Даже те, которые не были людьми.

— Ты ее срезала! — взрывается Риодан. — Вот почему я не смог засечь тебя в «Честерсе» на прошлой неделе. Ты срезала мою чертову татуировку. И при этом изуродовала себя.

— У меня никогда не было татуировки на затылке.

— Я не говорил, что она была на затылке.

— Именно там ты ко мне прикоснулся.

— Я прикасался и к другим местам.

— И поплатишься за это. Ловкость рук. Тактика отвлечения. Намерение порождает действие. Тебя легко прочитать.

— Много треплешься, Дэни. Могла остановиться и на ловкости рук.

— Я не Дэни. И у меня никогда не было татуировки. Но если бы кто-то решил разместить на мне свою метку, которой я не желала и не одобряла, я бы определенно срезала ее с себя. Я не скот, чтобы меня клеймили.