Он снова закружил Эви в танце.

* * *

Мэйбел отошла в дамскую комнату и вернулась к уже пустому столу. Спустя мгновение ее утащил на танцпол какой-то парень по имени Скотти, который трижды умудрился наступить ей на ногу, к тому же упорно продолжая называть ее неправильным именем. Теперь они сидели за чужим столом, и он рассказывал ей об акциях и ценных бумагах, а также о том, как тяжело найти достойную девушку, которую можно показать ее маме. Мэйбел подумала, что правильная девушка вряд ли может быть еврейкой-социалисткой и подстрекателем толпы.

– Ты прекрасная слушательница, Мэй Бэлль, – промямлил Скотти. Он выпил столько джина, что с трудом ворочал языком.

– Мэйбел, – терпеливо поправила она. Щурясь в мерцающем свете клуба, она представляла себе, что на месте этого скучного идиота сидит Джерихо. Тем временем на танцполе Эви кружилась с Сэмом – и это после клятвенных желаний его убить.

– Ты прямо как…

– Сестра, – договорила за него Мэйбел.

– Точно!

– Вот и славно. – Она вздохнула. Простачок Скотти продолжил свою пьяную болтовню, и Мэйбел чувствовала себя все более незначительной и никому не нужной. Ее платье было катастрофой, она будто готовилась к пробам в дешевый рождественский спектакль. Она устала от того, что люди смотрели сквозь нее, сравнивали с чьей-нибудь сестрой, считали ее милой, безобидной девочкой – такой, которая всех устраивает, но при этом никому не нужна. Как она могла оказаться в таком незавидном положении? У Эви все было ровно наоборот. Она словно родилась для того, чтобы стать беззаботным флэппером. А Мэйбел – нет. На вечеринках и танцах она чувствовала себя не в своей тарелке. Лишь раз в жизни она действительно захотела кому-то понравиться.

– Разве это не так, Мэй Бэлль? – сказал этот идиот, с трудом доведя до конца мысль о рыбалке или автомобилях – уже не важно. Он похлопал ее по руке сильнее, чем нужно.

– Хватит. – Мэйбел встала и бросила салфетку на стол. – Это полная ересь. Я не слушала, что ты там бубнил, но уверена, что это была чушь собачья. Я не хочу танцевать. Не хочу слушать твои россказни о летнем домике, который ты планируешь построить. Я тебе не сестра. И будь я твоей сестрой, мне бы пришлось говорить людям, что тебя в роддоме перепутали. И можешь не вставать.

– А я и не собирался, – ответил он.

Мэйбел прошла к танцполу и похлопала Эви по плечу.

– Эви, я хочу домой.

– Ой, Мэйбел, только не это. Все ведь только началось.

– Это у тебя началось. А у меня уже все закончилось.

Эви отошла с ней в сторону.

– Пирожок, что случилось?

– Никто не хочет танцевать со мной.

– Я попрошу Сэма, он с тобой потанцует.

– Я не хочу, чтобы кого-то просили со мной танцевать. Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Все сложилось бы по-другому, будь с нами Джерихо.

– Я честно пыталась привести его сюда, милая, но он совершенный зануда, будто у него аллергия на веселье. Может быть, закажешь еще один коктейль?

– Они стоят пять долларов!

– Ладно тебе, Мэбси. Расслабься, поживи немножко. От этого не умирают. Ой, моя любимая песня!

Эви бросилась на танцпол прежде, чем Мэйбел смогла ее остановить. Это наверняка не была ее любимая песня, ей просто нужен был повод, чтобы избавиться от Мэйбел. Иногда Эви была такой эгоисткой.

Тут Мэйбел увидела, как в ее сторону бредет пьяный Скотти, лопоча «Эй, Мэйбелин, детка», отбежала в сторону и спряталась за одним из папоротников, планируя, каким образом укокошить Эви, когда этот вечер все-таки закончится.

* * *

Тета шла по коридору клуба, таща за собой шаль. Встречные иногда останавливались со словами «Эй, ты разве не…», на что она неизменно отвечала: «Простите. Похоже, вы меня с кем-то спутали».

За ее спиной мужской голос крикнул «Бетти!». Тета вздрогнула и стремительно обернулась, ее сердце ушло в пятки. Какой-то пьяный парень звал свою рыжеволосую спутницу, а она крикнула ему в ответ: «Подожди, мне надо в дамскую комнату!»

Тете все надоело. Домой возвращаться не хотелось, но и оставаться посреди этого хаоса тоже. Она не знала, чего хочет, за исключением того, что это должно быть что-то совершенно новое, то, что позволит ей ухватиться за жизнь. Сейчас ей казалось, будто ее сносит сильным течением непонятно куда. Слава Богу, у нее был Генри, старый добрый Генри. Это Генри спас ее, когда она пришла в город, запуганная и умирающая от голода, почти потерявшая надежду. А потом он спас ее жизнь еще раз. Они всегда будут вместе. Но в то же время она чувствовала непонятное томление. На нем стояла печать судьбы, на неизвестном, еще не оформившемся желании.

Вдоль по коридору с шумом пробежала компания гуляк, и Тета свернула в первую же попавшуюся дверь. Сначала ей показалось, что в комнате никого нет, но потом в зеленом кресле она увидела красивого молодого человека с книгой в руках. Он был так поглощен чтением, что даже не услышал, как она вошла.

– Хорошая книга, наверное, – заметила она, и парень подскочил от неожиданности.

Подняв глаза, Мемфис увидел перед собой потрясающую девушку с волосами цвета воронова крыла. Она неторопливо курила сигарету и наблюдала за ним.

– Это Уолт Уитмен.

– Ага, – сказала Тета.

– Я тоже поэт, – вдруг сказал Мемфис. Он протянул ей свою записную книжку в кожаном переплете. Пролистав ее, Тета открыла наугад, и перед ней показались записанные столбиком цифры. Она удивленно приподняла бровь. – Какая-то странная поэзия. Больше похоже на записи букмекера.

Мемфис тут же забрал у нее книжку. Затем использовал лучшую из своих улыбок, которая безотказно действовала и на танцовщиц и на суровых гангстеров.

– Я это для друга записал.

– Ага.

– Меня зовут Мемфис. Мемфис Кэмпбелл. А тебя?

– Просто Девушка-из-клуба, – уклончиво ответила она и выпустила струйку дыма.

– Не стоит это курить. Сестра говорит, что это чистый яд.

– Твоя сестра – талантливая юмористка.

Мемфис засмеялся:

– Она не моя сестра. Мы просто зовем ее так – сестра Уолкер. Едкостью она может соперничать с уксусом.

Тета ухмыльнулась. Это был знак одобрения, которого Мемфис так ждал.

– Ты француженка? В тебе есть что-то французское. И немного креольского.

Пожав плечами, Тета стряхнула пепел в серебряную пепельницу.

– Я похожа на всех сразу.

– Тогда я буду звать тебя Креольской принцессой.

– Зови меня как душе угодно. Это совершенно не значит, что я откликнусь.

– Я все равно продолжу звать.

– А ты настырен, Мемфис Кэмпбелл, этого у тебя не отнять. Чем ты тут занимаешься, кроме чтения библиотечных книг?