Это все понятно. Но никто так толком и не объяснил, как профессиональный стрелок не смог в меня попасть, стреляя из парабеллума, который вдесятеро лучше «Астры». По этому поводу мне пришлось даже собрать в «Пузырьках» грандиозную компанию, состоящую из всех без исключения сослуживцев по «Ночному патрулю», и шумно отпраздновать свое второе рождение.

Я отложил в сторону фотографии и пролистал дело немного вперед, пока не наткнулся на заключение патологоанатома, проводившего вскрытие тела Лидии. Я проглядел его по диагонали, остановившись лишь на том, что искал. В этом протоколе подтверждалась гипотеза, высказанная полицейскими: Лидия умерла без борьбы, ее либо застали врасплох, либо она была знакома с преступником, потому что в крови не нашли следов адреналина, выделившегося до выстрела. И еще она пила шампанское примерно за пять часов до своей кончины. Ни в крови, ни в тканях ее не было обнаружено следов наркотических веществ. Это был труп здоровой молодой женщины с «зудящей экземой на дорсальной стороне кистей обеих рук, возникшей в результате психических, а не органических нарушений».

Прочитав это, я перешел к изучению многочисленных протоколов допроса свидетелей, очевидцев и подозреваемых. Мельком проглядывая листки с протоколами допросов Дельфоро и обысков в двух местах его проживания — в доме на улице Альфонсо XII и в квартире по соседству с моей на Эспартерос, я вдруг наткнулся на имя Асебеса. Его дважды вызывали для дачи показаний. Первый раз — инспектор по фамилии Санхусто, Луис Санхусто, второй раз — Роман Гадес. Я внимательно прочитал оба протокола, но ни в одном из них Асебес не сказал, что видел Дельфоро в четыре тридцать утра в здании на улице Эспартерос. Он подтверждал, что встречал Дельфоро «в компании женщин» и «несколько раз тот приходил с Лидией Риполь, которую он узнал, как только ему показали фотографии. Это была именно та девушка, что убил, предположительно, сеньор Дельфоро».

Я пробежал глазами протоколы других допросов. Всего было двадцать пять допрошенных — друзья, родственники, коллеги по работе, соседи, сам Дельфоро и его жена. Потом еще раз перечитал это все внимательнее, но не увидел ни одного упоминания о нашей с Дельфоро встрече в «Ла Мануэле» в пять часов вечера того дня, когда было совершено преступление.

Захлопнув папку, я закурил. Если этой информации не было в деле, то как она дошла до Гадеса?

Я решил позвонить в контору Матосу. Трубку взяла секретарша. Я попросил ее соединить меня с сеньором Матосом и представился. Она ответила, что у нее строгий приказ не беспокоить его, так как сеньор адвокат находится на очень важной встрече. Я настаивал, и после некоторого колебания она попросила меня немного подождать и отправилась сообщить о моей просьбе.

Через несколько секунд я услышал голос Матоса:

— Тони? Что случилось? Ты меня оторвал от деловых переговоров.

— Постараюсь объяснить все быстро. Послушай, этот полицейский, Гадес, уверен, что я виделся с Дельфоро в четыре тридцать утра в тот день, когда было совершено преступление. Он утверждает, что у него есть свидетель. Однако этот факт не отражен в деле. Как ты объяснишь подобное?

— И это все? Ради такой ерунды ты мне звонишь? — В голосе адвоката послышались менторские нотки, будто он разговаривал с неразумным младенцем. — Это же элементарно! Просто кто-то из полицейских решил, что такой факт недостоин внимания, и не внес его в протокол. А если упоминания о нем нет в деле, значит, он не существует. А если он не существует, то нам вообще не стоит по этому поводу волноваться.

— За свою жизнь я участвовал в раскрытии более ста дел, Матос, и помню все их наизусть, но скажи мне вот что: если не существует записей о моей встрече с Дельфоро в ночь убийства Лидии, тогда почему Гадес явился допрашивать меня, ссылаясь именно на эти данные?

— Понятия не имею. А ты знаешь?

— Возможно, именно поэтому и звоню тебе. Скорее всего, Гадес не согласен с тем, что упоминание обо мне не включили в официальные отчеты. Для него это должно быть очень важно. И если ты хочешь знать мое мнение, на это и вправду стоит обратить внимание. Он считает меня укрывателем или вообще сообщником, а это довольно неприятно, знаешь ли. Тебе так не кажется?

— Тони, да нет тебя в этом деле, выкинь дурь из головы. Если Гадес хочет тебя посадить, это его личные проблемы, ничего не выйдет. Для того чтобы переписать официальные протоколы и включить в дело новые данные, нужны более веские причины, чем подозрения какого-то инспектора, нужны факты и неоспоримые доказательства. Ты был с Дельфоро в ночь совершения убийства? — И адвокат тут же ответил на свой вопрос: — Нет, не был… Так что забудь и займись делом. Слушай, я вернусь на встречу, идет?!

И он повесил трубку.

Дом номер 34 по проспекту Португалете представлял собой довольно жалкое зрелище — обшарпанная лачуга, словно выброшенный на берег старый корабль, доживала свой век среди дешевых десятиэтажных зданий. Нижний ярус на всем протяжении улицы был отдан лавочникам, торговавшим под лозунгом «любой товар за сотню», или под шумные бары. Тротуары были узкими, вдоль них тянулись заборы с крикливой торговой рекламой.

Старый, заросший плющом дом практически целиком скрывался за изгородью и густыми кронами деревьев. Единственной частью его, которую удавалось разглядеть с дороги, была высокая квадратная башенка с несколькими большими окнами. Кованая калитка была заперта на висячий замок. Я схватился за верх калитки, подтянулся и, заглянув внутрь, увидел дикие заросли, темные и влажные. Справа у калитки висела цепочка — колокольчик, похоже бронзовый, находился с внутренней стороны. Я дернул за нее, и, к моему удивлению, раздался звон. Я подождал немного. Те, кто находился в доме, вряд ли услышали этот звук. Уличный шум заглушал все. Я еще раз попробовал привлечь внимание хозяев.

Делать нечего! В доме явно никого не жил. Проклятый Хулито с его компьютерами! Таких подробностей эти машины выдать не в состоянии. Я спустился обратно на землю.

Я уже собирался уходить, как вдруг услышал характерный скрежет, с которым ключ поворачивается в замке. Дверь отворилась — изнутри ее толкала белая хрупкая рука.

На пороге стояла очень бледная пожилая женщина, одетая во все черное, с зачесанными назад и собранными в пучок седыми волосами. Глаза у нее были неправдоподобно светлыми и прозрачными, как у рыб, живущих в морских глубинах. Мрачность одежды несколько освежал белоснежный круглый воротничок. Украшений сеньора не носила.

— Что вам надо, молодой человек?

Я мог соврать, придумать что угодно. Но почему-то вид хозяйки останавливал меня, не давал сказать неправду. Может, черное платье и пучок на затылке? Точно так же выглядела моя мама.

— Я хотел бы поговорить с вашим внуком, Абелардо Кастильо. — Она молчала, глядя на меня спокойным взором, потому я уточнил: — Это очень важно, я работаю на адвокатскую контору.

Старуха все так же, не говоря ни слова, разглядывала меня. Но взгляд ее не был ни испытующим, ни хотя бы любопытным. Это был просто взгляд. Но в ней самой было что-то тревожное и мутное. Словно бы женщина уже давно умерла и я вижу перед собой ее же затертую фотографию.