— И что ты предлагаешь?

— Идти и брать свое счастье самой, раз пять или больше, пока его не взял кто-то другой. Слышишь, Алька! И лучше будет, если к началу женской миграции с Земли у тебя будет много-много нитей, связывающих вас с мужем — общих и очень личных. Ты поняла меня? — ну не подруга, а просто семейный психолог.

— Поняла я, поняла.

— А раз поняла, то на вот — примерь. На Земле еще в подарок купила, да все удобного случая подарить тебе не было. Не для Истархова же это одевать, в самом деле… — и Хунька вручила мне симпатичную коробочку с логотипом известного на Земле бренда нижнего белья.

Ух, ты! Это был царский подарок. Я себе такое с курсантской стипендии точно позволить не могла. Дрожащими пальчиками раскрыла упаковку и в горле сразу как-то пересохло.

— Ты хочешь, чтобы я это надела? — прохрипела я, разглядывая кружевное безобразие, состоящее из одних полосочек и сеточек.

— Да, Верник. Я хочу, чтобы ты это надела и показалась в этом Элвэ. А если и тогда у него возникнут дела важнее, чем собственная жена, то он идиот и тебя не достоин. Считай это лакмусовой бумажкой ваших отношений!

— Хунька! — выдохнула я, — ты такая дура, но я тебя люблю!

— Про дуру я где-то уже слышала, причем, совсем недавно, — задумчиво изрекла подруга, — дежавю. Стоит задуматься. Так значит, спальня на сегодня в полном моем распоряжении?

— Да.

— И ты не ворвешься внезапно среди ночи?

— Нет.

— Вот и славненько. — Она мне подмигнула и скрылась, оставив одну рассматривать кружевное безобразие. Вот только хватит ли у меня смелости его надеть. Хотя, если оно лакмусовая бумажка… Эксперименты я люблю, потому что тогда вся робость и неуверенность отходят на задний план и не мешают жить.

Глава 20.

Смелости хватило надеть, смелости хватило даже снять привычную форму и влезть в одно из платьев, которые все же заставила меня упаковать прозорливая бабушка Таисья, хоть и чувствовала я себя в нем, мягко говоря, непривычно. Когда слишком долго носишь брюки, а потом вдруг надеваешь нечто, что имеет струящуюся юбку из легкой нарядной ткани, сразу поражает, смущает и создает дополнительные неудобства столь открытый доступ к вентиляции нижней части туловища. Особенно, если на тебе надето то-самое кружевное безобразие, на которое ты и смотреть-то не можешь без предательского румянца на щеках. Хорошо еще, что платье было длинное, оставляя открытыми лишь ступни и щиколотки. Волосы, собранные в привычную, чуть растрепанную косу, распустила, долго расчесывала, пока они не заблестели, окутав меня золотым водопадом. Отрасли сильно, пришлось их спешно собирать в подобие самой примитивной прически, подняв с висков и заколов на затылке заколкой. По прилету в Академию косметикой я ни разу не пользовалась. Как-то некогда было, да и ни к чему… Но уж коли платье… Почти со дна сумки, собранной еще дома, достала чулки, косметичку и босоножки с закрытыми носиками на каблуке — легкие изящные и такие несоответствующие космосу и учебе в военном заведении в целом.

Еще пара десятков минут была потрачена на наведение лоска, а потом я открыла в санблоке зеркало, в котором увидела свое изображение от макушки до туфелек. Ну что сказать?! Дура ты, Аля! Куда, спрашивается, вырядилась… С тоской еще раз взглянула в зеркало и… потопала к кровати, где оставила свою форму. Раз уж свадьба прошла не торжественно, то и первую брачную ночь украшать не стоит. Да и какая она первая. Третья уже.

Как только рука потянулась к куртке, завибрировал застегнутый на запястье комм. Черт! Не хватало, чтобы меня в подобном виде застукали, особенно друзья. Особенно Погодин. Потом до выхода на пенсию его подколки выслушивать буду. Видеорежим не активизировала, подключила только голосовую связь. И хотя это звонила всего лишь ба, но и ей показывать свою глупость не хотелось.

— Аленька, ты где? Мы с дедом вас ждем! — строго сказала Пелагея Джоновна, а с ба шутки плохи. К ее столу даже мой вечно занятый отец не опаздывает.

— Уже иду, — с тоской глядя на форму, ответила я. Понимала, что переодеться не успею и придется позориться в этих типично дамских вещах.

— Поторопись, детка. Есть новости. — И ба отключилась, оставив меня умирать от любопытства.

Снова протопала в санблок, вгляделась в свой женственный образ, поморщилась. Точно, дура. А все Хунька со своим кружевным безобразием. Не надевают такое белье под форму, ну вот не одевают и все. Еще раз тяжко вздохнула, мысленно ругая себя разными нехорошими словами, все же поспешила на ужин. Сейчас важно узнать новости, а смущаться за свой внешний вид буду потом.

Вы знаете, какой закон во Вселенной самый главный? Нет? А я вам скажу — это закон подлости. В этот вечер вся Академия решила не сидеть по своим блокам, и даже не ужинать, они все высыпали в коридор и сновали туда-сюда. Конечно, может такая картина наблюдалась каждый день в это время и обычно я этого не замечала, но только не сегодня.

— Аля Верник! — окликнул меня один из дружественных варгов с нашего курса, — да, ты словно последний луч нашей звезды перед закатом! Такая же прекрасная и желанная!

Я натянуто улыбнулась в ответ таращащемуся на меня мужчине, который застыл столбом посреди коридора, привлекая к нам лишнее внимание. Надо же — какой романтик выискался. Элвэ со звездами меня не сравнивал, все с пернатыми, вечно голодными, только что вылупившимися. От таких мыслей настроение не улучшилось и я пошла дальше, то и дело, кивая встречным людям.

— Вы только посмотрите, какой к нам пришел земной птенчик! — донесся мягкий, бархатный, но совершенно незнакомый голос, когда я почти дошла до лифтов.

Причем, голос явно принадлежал эленмарцу, потому, что его хотелось слушать еще и еще. Даже пришлось ущипнуть себя