Вскоре после этого я принял Галбиати, который сообщил мне, что отправка дивизии «М» не состоялась из-за того, что римский железнодорожный узел подвергался бомбардировке, и посоветовал мне осмотреть этот район. Я заметил, что мой визит туда покажется несколько запоздалым, но он сказал, что я увижу, как идут восстановительные работы. Тогда мы выехали в Сан-Лоренцо. Оказалось, что восстановительные работы там почти не производились. Весь район был практически стерт с лица земли. Несколько групп местных жителей окружили меня, описывая различные эпизоды и внося различные предложения. Я дал указания по оказанию помощи пострадавшим. Около церкви в Сан-Лоренцо группа морских кадетов устроила импровизированную демонстрацию. Было уже три часа пополудни. В городе стояла невыносимая жара и на небе – ни облачка. Я отправился на виллу Торлония, как обычно пообедал и провел целый час с Рашель в маленькой музыкальной комнате, болтая о том о сем. Жена моя пребывала в стадии депрессии, высказывая опасения, что должно случиться нечто необычное.

В 4.30 пополудни, переодевшись в легкий костюм, я отправился на виллу Савойя в сопровождении Цезаре, где его величество уже ожидал меня. Наша беседа продолжалась не более получаса, и, когда мы прощались, король дружески пожал мне руку. Моя автомашина ожидала меня с правой стороны ворот за изгородью. Направляясь к ней, я был остановлен каким-то капитаном карабинеров, который сказал мне:

– Его величество приказало мне взять вашу личность под мою охрану.

Когда я собирался садиться в свою автомашину, он опять остановил меня и препроводил в санитарную автомашину, стоявшую рядом. Цезаре, естественно, сел в нее вместе со мной. Под охраной двух переодетых полицейских, вооруженных автоматами, мы долго ехали по неровной дороге, столь сильно подпрыгивая, что автомашина едва несколько раз не перевернулась. Сделав краткую остановку в одной из армейских казарм, названия которой уже не помню, мы перебрались в казарму карабинеров Аллиеви. Меня провели в кабинет полковника. В коридоре были выставлены часовые, у них винтовки с примкнутыми штыками. Офицеры встретили меня весьма дружелюбно и приветливо. В час ночи 26 июля генерал Фероне, с которым я встречался в Албании, передал мне письмо от маршала Бадолио, текст которого привожу ниже:

Я продиктовал ответ и сказал, что предпочитаю отправиться в Рокку-дель-Каминате.

Через некоторое время полковник Таболлини сообщил мне, что в Рокку был послан генерал, проверивший, все ли там в порядке, который удостоверил, что все в норме. Так прошел понедельник.

Полковник Хирико, майор Бонитатибус и полковник Таболлини частенько ко мне наведывались и вели разговоры по самым различным темам (никогда не забуду доброту жены Таболлини, которая обычно приносила мне мороженое и чай). Ко мне приходили также генерал Дельфини – доктор и подполковник Сантилло из Казерты, которого очень беспокоила потеря провинции Казерта, что было конечно же глупо.

Я убежден, что скоро попаду в Рокку, однако часов в десять вечера во вторник меня попросили спуститься вниз и передали генералу Полито из военной полиции, в котором я узнал старого друга, бывшего тогда комиссаром полиции, с которым я работал в течение семнадцати лет и которому доверил не одну удачно проведенную полицейскую акцию.

Вместе с ним мы отправились в путь, болтая о том о сем, и, наконец, я определил направление нашего движения. Это была дорога на Фламиниан и не на Аппиан, а на Гаэту. Вот мы проехали Моло-Чиано и свернули в гавань, где нас ожидал корвет «Персефона» с адмиралом Маугери на борту, одетым в мундир со всеми регалиями и выглядевшим весьма элегантно. При отплытии я встретился с зятем профессора Фругони. После короткой остановки в Вентотене мы направились к острову Понца, куда прибыли часов в одиннадцать. Это место не было резиденцией по моему выбору, которое я вряд ли бы и выбрал. Обращение со мной радушное. В первый же день полковник Пелаги, затем полковник Меоли и подполковник ди Лоренцо были весьма озабочены обеспечением моей безопасности, хотя, по моему мнению, опасность мне угрожала не более чем любому другому индивидууму.

Муссолини

Понца, 2 августа 1943 года

1. Это – конфиденциальное сообщение, которое я доверил полковнику Меоли и о котором он не имеет права рассказывать кому-либо без моего разрешения.

2. Вполне возможно, что оценки, даваемые мною, не совсем соответствуют действительности, поскольку с 25 июля я полностью изолирован и, по сути дела, не знаю, что происходит в мире с тех пор.

М.

26 июля 1943 года

I. Мне очень хочется поблагодарить маршала Бадолио за его заботу о моей личности.

II. Единственным местом своей резиденции я хотел бы иметь Рокку-дель-Каминате, куда готов отправиться в любое время.

III. Заверяю маршала Бадолио, что, учитывая наше сотрудничество в прежние дни, я готов не только не учинять какие-либо трудности, но и продолжать наше сотрудничество.

IV. Согласен с принятым решением о необходимости продолжения войны против союзников, как этого требуют честь и интересы нашей страны, и надеюсь, что задача, возложенная на маршала Бадолио его величеством королем, слугою которого я был двадцать один год и остаюсь до сего времени, будет выполнена успешно. Да здравствует Италия!

Муссолини

1

Все, что происходит, предопределено заранее, и если не должно было произойти, то и не произойдет.

2

В том, что касается благодарности, животные превосходят человека, так как руководствуются инстинктами, а не разумом.

3

Диктаторы, как оказывается, не имеют выбора. Они не могут отойти в сторону, они должны пасть, невзирая на то, что их падение не принесет счастья. Даже когда их перестают бояться, их либо ненавидят, либо любят.

4

То, что мы называем жизнью, – не что иное как невидимая точка между двумя вечными истинами – прошлым и будущим. Утешительная мысль!

5

В последнее время меня заинтересовали две книги – «Жизнь Иисуса» автора Риччиотти и «Джиакомо Леопарди» Сапонаро. Леопарди был тоже, в определенном смысле, распят.

6

Как было угодно провидению, жизнь моя оказалась поделенной на семилетние периоды между решающими событиями: 1908–1909 годы – изгнание из Австрии; 1914–1915 годы – интервенция; 1922 год – марш на Рим; 1929 год – примирение государства с церковью; 1936 год – создание империи; 1943 год – ниспровержение; 1950 год – смерть… наконец-то!