Но ярче всего образ «иного Сталина» встает перед нами в главке беседы, ласково названной «Агония». Тут ученый извещает нас: «С 16 января 1951 года, после третьего инсульта, Сталин уже не работал. Ему отказывала память, он перестал соображать». Очень интересно! Но странно, что 16 января, в означенный Жуковым день инсульта, он принимал посетителей в своем кремлевском кабинете, всего ― числом семь, последний вышел в 00.45. И весь год, вплоть до 9 августа, когда, видимо, уехал отдыхать, Сталин принимал по 10―15, даже 20 человек. Как же это он мог в беспамятном состоянии? Но мало того! В феврале 1951-го он дал большое интервью корреспонденту «Правды». В сентябре ответил на письмо Мао Цзэдуна. В октябре ― ответил на вопросы опять же «Правды». В декабре ― письмо агентству Киодо.

Примерно такая же картина и в 1952 году: не каждый день, но регулярный прием по 10―15―20 посетителей. После 19 сентября был перерыв до 1 октября. Видимо, именно в это время Сталин трудился над работой «Экономические проблемы социализма в СССР», ибо под ней стоит дата ― «1952 год, 28 сентября». И опять― интервью, письма, наконец, в октябре― участие в работе XIX съезда и знаменитая речь на нем, произнесенная, кстати, без бумажки. Жуков сказал о ней так: «Сталин был уже слишком слаб ― он с трудом произнес эту семиминутную речь». На самом деле Сталин говорил более получаса. Итак до первых чисел марта 1953-го. А кроме того, были же встречи, беседы и вне кремлевского кабинета: на квартире, на даче, может быть, в ЦК.

Так спрашивается, кому же отказала память? Кто перестал соображать? Да, да, все они хотели как лучше…

Вскоре после войны побывав за океаном, Константин Симонов написал цикл стихотворений «Друзья и враги». Среди них был и «Митинг в Канаде»:

Я вышел на трибуну в зал.

Мне зал напоминал войну.

А тишина ― ту тишину,

Что обрывает первый залп.

Мы были предупреждены О том, что первых три ряда Нас освистать пришли сюда…

Нас тоже предупреждал еще Ленин, но все-таки первых три ряда они заняли. В первом ряду сидит президент и вся его транспарентная администрация, а также тень покойного живого классика Солженицына. В руках у президента вла- совский триколор, на котором черная надпись: «Саяно-Шу- шенская ГЭС: 75». Этот флажок президент понесет на параде в честь 65-летия разгрома фашистской Германии впереди советского Знамени Победы. Под стулом Солженицына затаился Эдвард Радзинский с рукописью двухпудового романа «Сталин», который он все-таки опасается печатать.

Во втором ряду― премьер и все его турбулентное правительство, а также Валентина Матвиенко в обнимку с тенью Анатолия Собчака. У тени на руках жиреющая плешивая собачка по кличке Пивовар. А в руках у премьера лист фанеры, которым он на время парада 9 мая закроет Мавзолей и могилу Верховного Главнокомандующего вместе с могилами его маршалов и генералов, разгромивших фашизм. На фанере надпись: «Невский экспресс: 25».

В третьем ряду― Грызлов и Миронов с их транспортабельными депутатами. У первого на лбу надпись «Хромая лошадь», у второго― «156». Между ними― живая Новодворская на коленях у Сванидзе.

В лицо мне курит первый ряд.

Почувствовав почти ожог,

Шагнув, я начинаю речь.

Ее начало ― как прыжок В атаку, что уже не лечь:

— Россия, Сталин, Сталинград!.. ―

Три первые ряда молчат.

Но где-то сзади легкий шум.

И, прежде чем пришло на ум,

Через молчащие ряды Вдруг, как обвал, как вал воды,

Как сдвинувшаяся гора,

Навстречу рушится «ура!».

Когда на военных парадах громко оглашали имя Сталина, кони нервно прядали ушами; когда в Персии он входил в кабинет, где шли переговоры, Черчилль вставал и держал руки по швам; когда юную партизанку фашисты вели на смерть, она крикнула: «Сталин придет!» И он являлся в образе Красной Армии…

Уже не осталось тех, кто работал со Сталиным, мало тех, кто просто видел его хотя бы издали на демонстрациях. Я видел Сталина на трибуне Мавзолея четыре раза. После демонстраций все спрашивали друг друга только об одном: «Ты видел Сталина?» Несколько раз он являлся мне в сновидениях. Это не удивительно. Он снится и своим ненавистникам. Помню, в этом признавались Булат Окуджава и тот же Анатолий Собчак. Возможно, первому он приснился с ледорубом в руках, второму ― с намыленной веревкой.

Летом сорок первого из «похожей на Мадрид Одессы» поэт через голову врага взывал:

Товарищ Сталин, слышишь ли ты нас?

Ты слышишь нас. Мы это твердо знаем.

Не мать, не сына ― в этот грозный час Тебя мы самым первым вспоминаем.

Это правда, ибо дело шло о судьбе не отдельных людей или семей, а о существовании всего народа, всей страны, а он был живым символом родины, ее образом.

Мы все одной причастны славе,

С ним были думами в Кремле.

Тут ни прибавить, ни убавить ―

Так это было на земле.

Недавно известный умственный мудрец Шафаревич заявил: «Коммунизм был одним из обходных путей подчинения России Западному миру». Ну, и, следовательно, Сталин, возглавлявший коммунистов и всю страну, был пособником поработителей России, прежде всего ― Гитлера, что мы уже слышали от пивоваров разных национальностей и пола, возраста и потенции. «Это может показаться парадоксальным…», ― замечает мудрец о пособничестве Сталина Гитлеру. Нет, сударь, это не парадоксальность, для определения таких максим существуют более короткие русские слова из четырех-пяти букв: бред, чушь, вздор.

Да как же так, восклицает заслуженный мозговой деятель, предлагавший еще Ельцину вместо Антифашистского учредить Антикоммунистический комитет,― как же так, ведь неспроста «Западный мир мощно помогал большевикам строить Страну Советов». За штудированием Шпенглера и писанием собственных трактатов мозговику недосуг было узнать, что сперва-то Западный мир мощно помогал Деникину да Колчаку душить Страну Советов, не переставшую быть Россией. Об этом Сталин счел нужным тогда кое-кому напомнить: «После Октябрьской революции русские рабочие не перестали быть русскими». Даже рабочие! А что говорить о крестьянах…

Но вот ведь незадача! Не удалось Западному миру при всей его мощности задушить Россию. И этим, милостивый государь, мы с вами обязаны большевикам первого поколения, в том числе Сталину, которого Ленин посылал с одного важного фронта на другой. И только после вышибона с российской земли, очухавшись, Западный мир начал «мощно помогать»… Впрочем, помощь, да еще мощная ведь это нечто совершенно бескорыстное, не так ли, академик? Ну, вроде тех 100 тысяч рублей, что Путин и Медведев вот уже несколько лет все сулят и сулят столетним фронтовикам, а те ротами и батальонами все уходят и уходят, лишенные возможности оказать последнюю поддержку детям и внукам. Так вот, Западный мир не меценатствовал, как Путин и Медведев из своего кармана, а просто начал с нами торговать. Торгаши они отменные, облапошат да еще за твой счет в ресторане с шампанским пообедают. И Ленин бросил призыв: «Учиться торговать!» И нагрянули к нам Хаммер и другие Соросы того времени. И под строгим хозяйским приглядом Сталина и его наркомов пошла взаимовыгодная торговля. Только и всего. Что ж это вы? Такой завзятый русский патриот, а в ущерб родине приписываете Западному миру бескорыстие, которым он никогда не страдал. Может, и ленд-лиз был, по-вашему, бескорыстной мощной помощью?