А твой муж поскорее прибрал к рукам, в порядке компенсации, все мои жалкие пожитки, оставшиеся после смерти матери.

Л и н а. Да ну его! Он и на улицах собирал все, что попадется под руку — то проволоку, то пустые коробки из-под сигарет.

В и т о м и р. Забрал наши две скамейки, и спинку от кровати, и циновку, и рядно! И все ему, ненасытному, было мало!.. Позарился даже на домашнюю утварь: взял кувшин, черпак, деревянную посуду, кастрюлю, глиняные блюда, змеевик, стол из липового дерева, жаровню для кофе, белый шкафчик для кухонной посуды, сковородки, цепи, бочарный обруч, бутыль из тыквы, кадку, корыто, медный котел, вино, что было в клети, и даже лампаду с кадилом! Все, что было у нас, — все сплыло! Я все помню!

Л и н а. Что ты еще вспомнил, Витомир?

В и т о м и р. А вот что! Когда пройдет июльская жара и наступает августовская духота, начинаются праздники. Ты с Пиклей выходишь в сени охладиться, а я, обливаясь потом, стою в мастерской согнувшись и делаю свечи… Околеваю у чана с растопленным воском и поглядываю через окно на вас, как вы там, расположившись в тени, потягиваете ледяное пиво… Вздыхаю и думаю про себя: когда же будет и на моей улице праздник? Э-эх!

Л и н а. Разве я втайне от Пикли не оставляла всегда за дверью мастерской пару бутылок для тебя?..

В и т о м и р. Второпях, тайком… это пиво вставало у меня поперек горла. Да пропади ты пропадом!

Л и н а. Вито, ведь мы же с тобой… а сейчас ты будто чужой… (Пытается обнять его.)

В и т о м и р. Брось ты свои дурацкие штучки! (Отталкивает ее.)

Входит  Б о р а.

Б о р а. Что такое? Куда ни войду, везде на кого-нибудь натыкаюсь!

В и т о м и р (грубо толкнув Лину). Вот она!

Б о р а. Кто?

В и т о м и р. Да та, о которой я вам говорил, та самая…

Л и н а. Какая? Хочешь сказать, что я дешевка?!

Появляется  П и к л я.

П и к л я. Подождите, я тоже хочу послушать, о чем вы здесь толкуете.

Б о р а. Раз уж все собрались, то можно и собрание провести.

Со всех сторон сходятся  л ю д и.

Товарищи!

Все аплодируют.

К сожалению, среди нас имеются и такие, которые никак не хотят понять положительных тенденций в нашем развитии.

П и к л я. Пусть лучше сами объявятся, пока мы не выловили их!

В и т о м и р. Пусть объявятся? Да это же вы!..

Л и н а. Да мы же — наши!..

В и т о м и р. Твои — не мои!

П и к л я. Чьи же тогда, товарищ председатель?

Б о р а. Мы все равны! Только некоторые из нас ниже, а некоторые — выше. Некоторые — тоньше, а некоторые — толще. И чтобы я больше не слышал, что вы грызетесь и поднимаете гвалт в кооперативе! Сейчас пока еще не будем наказывать, но, если кто-либо вздумает продолжать в том же духе!.. А ну, быстрее на свои места, план не должен страдать!

В с е  уходят.

А ты, Витомир, вернись… Как реагируют на критику?

В и т о м и р. Побледнели, ни кровинки в лице… Сделались как эта стенка, того и гляди помрут.

Б о р а. Отлично, ты только следи за ними, не спускай с них глаз!

В и т о м и р  уходит.

Ну вот, как я и надеялся. Хотя и не мечтал… (Громко смеется и тут же становится серьезным: оглядываясь, смотрит на кого-то, появившегося вдали.)

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Прошло несколько лет.

Декорации те же, что и в первом действии, но видны признаки электрификации и модернизации.

Входят  С е л и м и р  и  Б о р а, Бора заискивающе вертится вокруг него.

С е л и м и р. Я слышал, что производственный план у вас выполняется… Это достойно всяческой похвалы, товарищ Бора!

Б о р а. Вначале шло со скрипом, товарищ Селимир…

С е л и м и р. Но сейчас, я вижу, вы находитесь на хорошем уровне, в зените, так сказать. Как ваш график?

Б о р а. Многие члены кооператива, правда… К счастью, не очень типичны для нашей среды… И что важнее всего, в редких случаях, товарищ Селимир… вначале многое восприняли превратно…

С е л и м и р. Но если все, о чем вы рапортовали в сводках за первый и второй квартал, соответствует действительности…

Б о р а. Соответствует, но как раз в связи с этим и вне какой-либо иной связи с чем-либо… я имею в виду, о чем-либо неясном, товарищ Селимир… существовали опасения, правда, не настолько большие и неизбежные, а лишь коренные и решающие… Того не могло случиться, чтобы мы замкнулись в себе и оказались в положении изоляции в нашей восковой скорлупе… Ничуть!.. Если бы мы в подходящее время энергично и своевременно…

С е л и м и р. А что вы еще производите помимо свечей и фитилей?

Б о р а. Абрикосовое повидло в экспортной упаковке. Правда, заказчик отказался принять ее из-за несоблюдения условий договора, которыми предусматривается поставка первого сорта, а нам кажется, что для стандартного повидла первый или шестой сорт не имеет значения… Тем более что оно одинаковое по цвету — «Катарина голд». Мы выдерживаем этот оттенок…

С е л и м и р. И каким образом вы отчитываетесь за эту разнородную продукцию?

Б о р а. Цифрами, товарищ Селимир! Все в процентах. Триста процентов! Пятьсот процентов! Меньше шестисот у нас никогда не бывало! Достигаем даже астрономических цифр!

С е л и м и р. Вы добиваетесь хороших результатов, товарищ Бора! И как вам все это удается?

Б о р а. Не мытьем, так катаньем, товарищ Селимир! У нас все берется на карандаш, ничего не делается на глазок. Чуть рассвело — начинай работу, и заканчивай, только когда стемнеет. Вкалывай, пока не выполнишь задание!

С е л и м и р. И что, никто не протестовал против сверхурочной работы?

Б о р а. Пробовали, но почувствовали мою твердость! Потому что у меня не увильнешь, я сразу провожу собрание! Одно, другое, третье, четвертое, двадцать четвертое… так до ста одного, а потом обратно! И каждую вещь называю своим настоящим именем: кто — пушка, кто — мортира, а Лина — та у меня тяжелая гаубица! Я сортирую их по калибру, а кому я нехорош — пожалуйста, не держу! Пусть убирается!

С е л и м и р. И кто-нибудь ушел?

Б о р а. Никто! Знают, что надо беречь свою репутацию! Только переглядываются, понимают, что ее ни за какие деньги не восстановишь. Если бы я не воевал тут с ними, не выколачивал тут план, я имел бы пять-шесть дач и три высших образования.

С е л и м и р. А если бы все-таки кто-нибудь ушел?

Б о р а. Скатертью дорога! А я ему испорчу характеристику, вот тогда-то он походит, пообивает пороги и снова упадет передо мной на колени. Только, конечно, об авансе и речи быть не может! Дай ему аванс, а потом — ищи ветра в поле! Если хочешь потерять друга — доверься ему… И тогда пиши пропало — сразу нагадит тебе!

С е л и м и р. Они это знают, товарищ Бора, лучше, чем мы с тобой!

Б о р а. Ага! Вовремя возьмутся за ум! Засучат рукава, пристегнут помочи,