Мальчики с поникшими головами выбрались из карсты, но Дженет поняла, что их сожаление притворное. Им редко выпадала удача попутешествовать на козлах рядом с кучером. Когда Коул уселся на сиденье напротив Дженет и пригладил растрепанные ветром волосы, она не смогла удержаться от улыбки.

– Ты понимаешь, что им только это и было нужно? – спросила она.

Кучер щелкнул кнутом, карета рванулась с места, и дети завопили от восторга.

– Да, пожалуй, – согласился Коул. – Но уж лучше пусть сидят там, чем действуют тебе на нервы.

Голос Коула звучал нежно и заботливо, и это заставило Дженет забыть о гордости.

– Ты очень хороший человек, – проговорила она, сложив руки в перчатках на коленях. – Такой умный, не теряешься в сложных ситуациях... и необычайно привлекательный. Ты уверен, что действительно не хочешь подумать о моем предложении взять меня в жены?

Коула просто ошеломили ее слова.

– О, ради Бога, Дженет, – пробормотал он и весь как-то сжался на сиденье. У него был вид человека, загнанного в угол. – Только не сейчас... сейчас это не главное. Клянусь, я просто не могу здраво рассуждать в этот момент.

– Хорошо, не сейчас, – с легкостью согласилась Дженет. – А когда?

Коул в изумлении уставился на нее.

– Что когда?

– Когда ты сможешь на мне жениться? – спросила Дженет, изображая полное простодушие.

«Черт побери, в любой день, в любую минуту, пока я жив!» – подумал Коул. Однако вслух он произнес другое:

– Я не припомню, чтобы ты говорила о замужестве иначе как о вынужденной мере. Ты предложила мне стать твоим... любовником, но, хотя это и очень заманчиво, я не могу согласиться на такое.

Внезапно Дженет опустила голову и принялась тщательно разглаживать складки юбки.

– Я делаю тебе предложение, – тихо сказала она. – Я всегда хотела выйти за тебя замуж. Вот видишь, я швырнула свое сердце к твоим ногам. Можешь воспользоваться этим, а потом прогони меня, если захочешь.

– Дженет, давай поговорим серьезно, – прошептал Коул, откидываясь на подушку. – Ты не можешь хотеть стать моей женой.

Эти слова явно повергли Дженет в отчаяние, и она с силой стукнула кулаком по сиденью.

– Боже мой, Коул! – Она подалась ему навстречу. – У тебя, несомненно, блестящий ум, но я начинаю думать, что ты не имеешь ни малейшего понятия о том, чего я хочу!

Внезапно карету резко подбросило, левое колесо попало в глубокую рытвину, и Дженет, потеряв равновесие, соскользнула с сиденья. Коул рванулся вперед, чтобы поддержать ее. На какое-то долгое, казалось, даже бесконечное мгновение их лица почти соприкоснулись, а затем Коул медленно опустил глаза на ее вздымающуюся грудь.

– Но ведь два вечера назад я знал, чего ты хочешь, не так ли? – сдавленно произнес он низким хриплым голосом.

– О да, прекрасно знал, – признала маркиза, поднимая свои губы к губам Коула.

Приглашение к поцелую не могло быть более откровенным. Глядя на губы Дженет, дрожащие от ожидадания Коул не мог более притворяться. Ревность, его терзающая, болезненное одиночество и бесконечные дни, полные отчаяния и желания, внезапно слились в нечто горячее и необузданное. Он усадил Дженет к себе на колени, сорвал с нее шляпу и швырнул на пол.

Поцелуй Коула был жадным, он почувствовал, как его охватывает желание, когда губы Дженет маняще разомкнулись под его губами. Ему хотелось целовать и целовать Дженет, обладать ею, слиться с ней так, чтобы их невозможно было оторвать друг от друга.

Однако следующая мысль охладила Коула, подобно ледяному душу. Господи, что же он делает? Он едет в карете вместе с Дженет и ее детьми. И скоро они будут в Элмвуде, куда на самом деле ему вовсе не хотелось ехать.

Коул нехотя выпустил Дженет из своих объятий, усадил на сиденье и отвел глаза.

– Перестань, Коул, – прошептала Дженет. – Перестань отмахиваться от того, что происходит между нами. От того, что мы поняли с самого начала.

Не выдержав, Коул снова посмотрел на Дженет.

– А что между нами происходит? Что мы поняли?

– Что нужны друг другу. Что мы созданы друг для друга. Что мы любим друг друга.

Коул горько усмехнулся:

– Ты меня любишь? Но ты же меня совсем не знаешь. Ты хоть представляешь, что за жизнь может быть у тебя со мной?

Дженет внезапно опечалилась.

– А ты, Коул, представляешь, что мне нужно от жизни? Вероятно, это более правильный вопрос.

– Я знаю, что у тебя должна быть другая жизнь, – буркнул Коул, уставившись в темноту кареты.

– Вот как? И что же мне делать, когда все закончится и ты уйдешь из моей жизни? Прошу тебя, перестань нести вздор, я не хочу больше слушать.

Коул отвернулся и уставился в окно, разглядывая проносившийся мимо пейзаж. Все вокруг казалось ему знакомым и родным. Еще бы, ведь он возвращался домой. И казалось, надо было бы этому радоваться. Но почему-то он испытывал тоску и одиночество, как в тот день, когда уезжал отсюда, чтобы поступить на службу в кавалерию.

– Наверное, тебе надо будет выйти за Делакорта, – тихо произнес Коул.

– Боже мой! – Пальцы Дженет сжались в кулаки. – Ты опять об этом? Я начинаю думать, что вы оба сведете меня с ума.

Коул с невозмутимым видом повернулся и посмотрел на Дженет.

– Похоже, тебе очень нравится общество его матери и сестры.

– Что? Если мне нравится его семья, то, значит, я должна выйти за него замуж? Коул, я играю с ними в вист, мы вместе судачим о знакомых, и больше мне от них ничего не нужно.

– Вы люди одного круга, Дженет, – напомнил Коул. Дженет задумалась. Может, сказать ему всю правду?

Надо ли делать это? Сейчас она просто не могла себе представить дальнейшей жизни без Коула, хотя и не могла точно сказать, когда начала ему доверять. И когда полюбила его. Но это произошло, медленно и неотвратимо. И сейчас Дженет не могла заставить себя не думать о нем.

Закрывая глаза, она видела Коула, видела его почти во всех своих снах. Склонившимся в очках над книгой, терпеливо обучающим детей, видела его, обнимающего ее, запрокинув голову в порыве страсти. И от этих видений невозможно было отделаться. Она не сможет жить без него, потому что воспоминания о нем будут терзать ее до конца дней.

Коул заметил поворот на Элмвуд раньше, чем кучер Дженет притормозил карету и свернул к высоким воротам с кирпичными столбами. Ворота оказались распахнутыми, однако в домике привратника никого не было. Неужели их не ждут? Коул заранее отправил в Элмвуд посыльного. Но пока карета двигалась по дороге, обсаженной старыми вязами, его начали охватывать дурные предчувствия. А хруст гравия и ритмичный цокот лошадиных копыт только усиливали тревогу. Господи, какая чудовищная ошибка! Он не должен был приезжать сюда, не должен был никогда возвращаться в Элмвуд.