– Майкрофт знает, как эта схема работает в Париже? – спросил я.

– Охранка постепенно расчищает путь наверх для политиков, пользующихся ее благосклонностью, поступая так же, как и в случае с революционерами: уничтожая соперников своих протеже. В Париже охранка пользуется услугами частных французских детективов, моих коллег, – поморщился Холмс, – чтобы раскрыть или сфабриковать скандалы, касающиеся руководителей или конкурентов своих ставленников. Затем тайная полиция делает эти скандалы достоянием общественности с помощью прикормленных французских журналистов, которым платят наличными и эксклюзивными историями.

После этого охранка просит успешного протеже оказать услуги по продвижению других амбициозных политиков. Пользующиеся покровительством тайной полиции депутаты быстро становятся министрами и другими влиятельными чиновниками в правительстве. Чем выше они продвигают своего человека, тем больше связей он может поддержать для них. При этом ставленник охранки прекрасно понимает: он должен снова и снова оказывать ей услуги, чтобы с ним не случилось то же самое, что и с его прежними соперниками.

Поэтому он поддерживает те законодательные акты, которые нужны тайной полиции, и даже посвящает ее в военные тайны.

По словам Майкрофта, некоторых членов бывшей рабочей группы подобная схема приводит в бурный восторг. Они мечтают о том, чтобы шпионы в посольствах Великобритании смогли достичь такого же влияния за рубежом, руководили бы новыми альянсами и нажимали на тайные пружины.

И они, безусловно, желают того же в нашем парламенте, чтобы управлять любым правительством и уничтожить любую силу, которая бросит им вызов. У себя в клубах, как рассказывает Майкрофт, генералы шутят меж собой, что старшим агентам тайной полиции пора бы «уйти на пенсию» и перебраться в парламент, чтобы, опираясь на власть своей организации, развивать политическую карьеру, – продолжил Холмс. – Однако, по мнению моего брата, эти разговоры уже перестали быть шуткой. Он бьется об заклад, что очень скоро участники бесед организуют оперативную разведку.

– Вы полагаете, Холмс, что Майкрофт замолвит пару слов о ваших выдающихся талантах, когда это начнется? – спросил я. – Ведь те офицеры охранки считали, что кульминацией вашей карьеры должно стать содействие секретному патриотическому проекту государственной важности!

Прославленный сыщик медленно повернулся ко мне; взгляд у него был недобрый.

– Все, с чем я столкнулся в ходе расследования этого дела, заставляет меня питать отвращение к самой подобной мысли, – ответил он с горячностью, которую я редко встречал у него. Холмс крепко сцепил руки и продолжил: – Мечта русской тайной полиции стать кукловодом мировых правительств питает высокомерные амбиции ее сотрудников исключительно ради их собственного блага. Вспомните, как тщеславные офицеры охранки хвастались волнующими ощущениями игры в бога!

Я боюсь, будущие британские кукловоды закончат тем же. Они неизменно будут утверждать, что заботятся исключительно о благе Великобритании, и оправдают любые пытки, тиранию, террор, которые помогут им чувствовать себя всесильными. Помните фразу Прайд-Андерсона? «Вам стоит лучше заботиться об интересах Британии», – заявил он мне, когда просил помочь охранке воплотить ее отвратительный план. Слава богу, ради Великобритании я последовал собственному суждению.

Холмс сделал паузу, глядя на падающий снег. Я молчал, не желая прерывать размышлений своего великого друга.

Через минуту он продолжил более мягко:

– И все же офицеры охранки не ошибались, когда говорили, что я принадлежу к их типу. Тайные шахматные партии всегда будут иметь глубокую и темную привлекательность для моего ума. Ибо я настоящий сыщик – прирожденный хищник, который должен выслеживать добычу, охотиться и побеждать в схватке интеллектов. Хвала Провидению, что я могу удовлетворить свои инстинкты тигра, сражаясь с такими преступными замыслами, а не планируя их.