* * *

Типичное шведское лето. Кучевые облака плывут по глубокой синеве. Лида опаздывает на встречу на полчаса, дожидаться Якоба не приходится. Разумеется, он уже там, но она не обнимает его, потрясенная его нарядом и внутренне сжимаясь от мысли, что они будут привлекать общее внимание.

– Привет, Якоб. Ну и ну… ты сегодня в килте.

– Это праздничный тартан клана Мактайр, и сегодня как раз праздник. Мы же идем с тобой в Дворянское собрание и Королевский арсенал. Мы же идем?

Лида все же обняла его, но осторожно, так, чтобы он не почувствовал телефон у нее на груди. На ней три предмета, оснащенные камерами: шляпа, спецовка и неуклюжие солнечные очки, – все это вместе с килтом Якоба составляло крайне странное зрелище.

– Сначала в Дворянское собрание Швеции, Riddarhuset. Бывая в Стокгольме, всегда туда хожу.

– Отлично. Это далеко?

Они поднялись на пешеходный и велосипедный мост, и Якоб указал рукой.

– Видишь ту крышу? Это Riddarhuset. Прямо возле Гамла Стана.

– Гамла Стан? Это не там жил Улоф Пальме?

– Именно там.

– А ты знаешь, где именно?

Якоб остановился у перил.

– Если ты хочешь поговорить про убийство Пальме, я вытащу аккумулятор из телефона. Тогда нас точно не подслушают.

– По-твоему, нас подслушивают?

– Да нет, не думаю.

– Ну хорошо.

– Один человек показал мне, где жил Улоф Пальме. Так что да, знаю.

* * *

Гид в Riddarhuset вежливо отвечала на вопросы Якоба, но Лида заметила, что она испытывает все большее смущение, потому что вопросы становились все подробнее и длиннее. Лишь через два часа они двинулись дальше – к дворцу и арсеналу. Якоб показал Лиде костюм, который был на Густаве III на маскараде, когда его застрелили, разные образчики униформ и, наконец, бриллианты шведской короны. Его чрезвычайно интересовала королевская и дворянская символика. Лида почувствовала, что настал момент что-то сделать.

– Мы можем попасть на место, где произошло убийство? – спросила она.

– Мы уже туда идем. И к кладбищу.

Он указал Лиде дом 24 на Норр Мэларстранд по другую сторону фьорда.

– Там жили доктор Энерстрём и Джио.

Через полчаса они оказались на месте преступления. На углу улиц теперь находились магазин овощей и фруктов и модный ресторан. Трудно было не наступить на плиту с надписью: «Улоф Пальме, премьер-министр Швеции, был убит здесь 28 февраля 1986 года».

Время шло к семи вечера, и Лида предложила купить поесть.

– Давай, – согласился Якоб. – Можем присесть у церкви на холме Брункеберг.

Лида купила два салата и какой-то зеленоватый напиток. Расплатившись, она отправила мне СМС, сообщая, что они возле места убийства. Когда она вышла на улицу, Якоб пренебрежительно стоял одной ногой на мемориальной плите, словно показывая: смотрите, я жив, а Пальме мертв. Они с Лидой пошли к лестнице, ведущей на Брункеберг, и по дороге Якоб рассказывал, как произошло убийство. Звучало похоже на любое другое описание событий. Так что, если Якоб и был причастен к убийству, выдавать себя он не хотел.

Они поднялись по лестнице на самый верх, и Якоб сказал, что убийца проделал тот же путь. Потом Якоб повернул на Мальмскилналсгатан, к церкви св. Иоанна. Они прошли на кладбище. Там он внезапно схватил Лиду за руку и побежал. Ей пришлось бежать за ним, пока они не обогнули церковь. Там, за кустарником, стояла скамейка, которая не освещалась и не просматривалась со стороны. Что гарантировало безопасность Якобу, а вот Лиду, наоборот, ставило под угрозу

– Ну вот, если за нами кто-то следил, теперь мы точно от него отделались, – сказал Якоб. – Я проголодался.

* * *

Получив сообщение от Лиды, я поспешил на перекресток, где погиб Пальме. И попал туда достаточно быстро, чтобы заметить, что Лида с Якобом поднимаются по лестнице. Чуть подождав, я последовал за ними. На вершине холма я стал оглядываться, но их нигде не было видно. И я стал бродить по улицам, ломая голову, куда они могли подеваться.

* * *

Пока они перекусывали, Якоб рассказывал об убийстве, но только то, что знали все – и Лида тоже. Потом он повел ее по улицам на вершине холма, они спустились по другому склону к Биргер-Ярлсгатан и опять пошли вверх, к кладбищу, где похоронен Улоф Пальме.

– Жаль, что у нас нет машины времени, – вдруг сказал Якоб. – Тогда бы я застрелил Пальме, а ты ждала бы меня в машине на холме, так что я бы знал, куда мне идти.

– Звучит заманчиво, – ответила Лида. – Я отвезла бы тебя в безопасное место. А скажи, что ты делал в тот вечер, вечер убийства?

– Я был на Свеавеген. Хотел пойти в кино, но то, что показывали тогда в «Гранд Синема», показалось мне неинтересным.

– Так ты пошел в кино в день убийства?

Якоб бросил взгляд на Лиду. Вероятно, она перегнула палку. Он вдруг потерял всю уверенность, с которой говорил о вечере 28 февраля.

– Не помню. Может, это было на той же неделе, но раньше. Но мне не захотелось идти на тот фильм, на который пошли Пальме. На следующее утро меня разбудил квартирный хозяин и сказал, что Пальме убит.

– Но в тот день ты был на Свеавеген?

– Может быть. Точно не знаю.

Лида остановилась и взяла Якоба за руку. Он казался смущенным. Они между тем пересекли Свеавеген и двигались к кладбищу церкви Адольфа Фредрика. Там Якоб стал спокойнее. Они подошли к могильному камню неправильной формы около мет-ра высотой. Перед ним лежала каменная плита. Якоб снова не преминул наступить на плиту с именем Пальме и откашлялся.

– Ты что, хочешь плюнуть на нее?

– Проклятый шпион, – сказал Якоб, плевок вылетел у него изо рта как раз в тот момент, когда к могиле подошли две пожилых женщины. Якоб обернулся и сказал по-шведски: «Улоф Пальме был советским агентом. Его завербовали в 1962 году. Поэтому я плюю на его надгробье. Всю свою сознательную жизнь я боролся с ним».

Одна женщина прошла мимо не останавливаясь. Другая посмотрела на человека в килте с изумлением, но ничего не сказала и последовала за подругой.

– Она со мной согласилась, – сказал Якоб. – Важно говорить людям про все то зло, которое совершил Пальме.

– Ты прав, – поддакнула Лида.

– Есть один план, о котором я часто думаю. Как-нибудь темной ночью, скажем, в ноябре, я приду сюда. Может, надену что-то с надписью «Город Стокгольм» или что-нибудь в этом роде. Возьму напрокат небольшой экскаватор. И вырою предателя Улофа Пальме, плюну на него и уничтожу его тело. Предатель!

Лида задумалась. Если Якоб – убийца, неужели он недостаточно удовлетворен тем, что лишил Пальме жизни? Зачем еще и осквернять его тело? Возможно, эти мечты – знак, что Якоб не убивал премьер-министра. Она обняла Якоба и поцеловала.