— Мне кажется, вы устроены с невероятным ком­фортом, — ответил сержант.

Ллойд-Джонс сообщил, что кое о чем размыш­лял накануне, большей частью о Томасе Пасморе.

— Видите ли, я, как и любой другой, читаю газе­ты и имею кое-какое представление о том, как ми­стер Пасмор творит свои чудеса. Использование открытых для общественности документов и архи­вов — отличное подспорье, не правда ли?

— Это общеизвестно, — кивнул Полхаус.

— По-моему, человек, который «на ты» с ком­пьютерами, кодами доступа, паролями, может на­жить себе большие неприятности, забираясь куда не следует. Ежели в процессе поисков ему придется выйти за рамки дозволенного, то есть преступить закон, любое найденное им свидетельство будет счи­таться неприемлемым, ведь так?

Это был нелегкий момент для сержанта. Полха­ус не имел представления, сколько границ дозволен­ного переступил Том Пасмор.

— Не могли бы вы мне назвать имя того челове­ка, другого — с которым я говорил?

— Поскольку рано или поздно вам придется узнать его — пожалуйста: это Тимоти Андерхилл

— Писатель Тимоти Андерхилл?

— Совершенно верно.

— Вы разыгрываете меня.

Полхаус бросил на него взгляд, который мог бы прожечь насквозь обыкновенного человека

— Забудьте обо всем, что я наговорил вам, — сказал Ллойд-Джонс. — Пожалуйста, привезите Ти­ма Андерхилла, мне очень надо с ним поговорить. И пока вы этого не сделаете, я никому не скажу ни слова.

— Мне кажется, он знает вас, — сказал Тиму Пол­хаус, когда они втроем пробирались по лабиринтам коридоров. — Я хотел сказать, ваши книги.

— Почему вы так решили?

— По его реакции на ваше имя.

Тим немного запыхался от гонки по коридорам. В спешке он обратил внимание только на возбуж­дение Полхауса и приколотые к доске объявлений, мимо которой они прошли, визитки с предложени­ями услуг адвокатов, специализировавшихся на раз­водах. Наконец Полхаус остановился напротив зе­леной двери с буквой «В».

— Он хочет поговорить с вами наедине, — сооб­щил сержант. — Ваш брат, я и лейтенант из отдела убийств будем наблюдать через одностороннее зер­кало. Диктофон зафиксирует все сказанное вами обоими.

— Что я должен сделать? — спросил Тим.

— Пусть выговорится. Посмотрим, вдруг вам удастся заставить его проболтаться о вашем пле­мяннике. Можете спросить о Джозефе Калиндаре. Повезет — обмолвится о том, где он спрятал тела. Так что конкретных указаний нет: чем больше рас­скажет, тем лучше.

— Он сейчас там?

На секунду Тимом овладел беспричинный страх. Несмотря на острейшее любопытство, меньше всего ему сейчас хотелось перешагнуть порог этой ком­наты.

Полхаус кивнул:

— Пойдемте, я вас представлю.

Он открыл дверь, и на секунду Тому почудилось, будто он слышит резкий, с привкусом дымка, горь­кий запах. Полхаус шагнул в комнату, и запах исчез. Справившись с побуждением развернуться и уйти, Тим последовал за широкой и прямой спиной сер­жанта. Человек у дальнего конца зеленого металли­ческого стола уже поднялся на ноги и пристально вглядывался в него с выжидательной улыбкой. Если не принимать в расчет горящих глаз и выражения комической досады, он сейчас очень напоминал страстного поклонника в ожидании автографа.

— Вы уже встречались, — сказал Полхаус. — Тим Андерхилл, Рональд Ллойд-Джонс

Ллойд-Джонс ухмыльнулся и протянул крепкую розовую ладонь, и Тим неохотно пожал ее.

— Мистер Ллойд-Джонс, разрешите вам напо­мнить, что ваша встреча будет проходить под наблю­дением и разговор ваш записывается. И еще раз: все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Прошу также подтвердить, что вы отказывае­тесь от присутствия вашего адвоката на этой встрече.

— Бобби придет попозже, — ответил Ллойд-Джонс.

— В таком случае я вас оставляю.

Как только Полхаус вышел, Ллойд-Джонс указал жестом на стул на другом конце стола и сказал:

— Давайте устроимся поудобнее.

Не желая так быстро потерять контроль над си­туацией, Тим спросил

— Удовлетворите мое любопытство, для чего вы добивались встречи со мной?

— Причина одна — ваши книги. Вы один из мо­их любимых писателей. Прошу вас, присаживайтесь.

Оба опустились на стулья.

— Мой друг, вам просто необходимо обновить ваши фотографии, — начал Ллойд-Джонс. — Не на­зови мне сержант вашего имени, ни за что б вас не узнал. Снимки старые?

— Боюсь, что да.

— Велите вашему издателю постараться и най­ти фотографа с хорошим вкусом. Скажу откровен­но, у вас очень приятное лицо, и следовало бы извле­кать из этого максимальную пользу.

«Как, например, извлекаешь ты», — сказал про се­бя Тим

И тут же понял, что именно этого и хотел Ллойд-Джонс — чтобы он так подумал. К Тимоти Андерхиллу он не питал особого интереса, он просто хо­тел развлечься. Никакое лишение свободы не могло удержать его от любимых игр.

— Мне очень стыдно, что я сразу не узнал Тома Пасмора — спохватился, когда вы уже отъехали. Один из самых знаменитых жителей Миллхэйвена, не правда ли?

Тим кивнул. У него вдруг возникло ощущение: еще немного — и он станет кротким и покорным воле Ронни.

— Полагаю, мистер Пасмор решил, что я досто­ин его визита — для того чтобы сравнить мою внеш­ность с рисунком, не так ли?

— Так.

— Чем же я привлек его внимание?

— Всплыло ваше имя.

Ллойд-Джонс улыбнулся ему с неподдельной сим­патией. В его немного слишком близко посаженных глазах плясали искорки.

— Давайте вот на этом акцентируем наше вни­мание. Из того, что я читал о вашем друге, я понял, что львиную долю своих, скажем так, «вдохновений» он черпает из общедоступных источников. Я всегда думал — как же это мудро! Если помните, я уже ин­тересовался, не из такого ли рода источников «всплы­ло» мое имя и привлекло внимание мистера Пас­мора. И ваше внимание, разумеется, тоже.

— Вы правы.

— Том Пасмор верен себе. А что это за докумен­ты, где они, Тим? Налоговые декларации, что-то вро­де этого, да?

— Мы хотели выяснить, кто владелец дома, при­надлежавшего прежде Джозефу Калиндару, — ска­зал Тим. — Так и всплыло ваше имя.

Ллойд-Джонс моргнул, и тень скрытого ликова­ния мелькнула на его лице. Почти мгновенно он об­рел контроль над собой.

— Ах да, конечно. Я приобрел эту недвижимость для вложения капитала, но так ничего с домом и не сделал. Давайте теперь поговорим о том, что имеет для меня значение куда большее. Итак, вот он я, опо­знанный вами как человек, словесный портрет ко­торого дала полиции некая престарелая мадам, чье внимание привлекла какая-то нелепость. Причиной ее беспокойства была моя невинная беседа с очаровательным юношей в парке Шермана. Легко допус­каю, что похож на человека с портрета, поскольку и в самом деле являюсь тем самым человеком, что раз­говаривал с мальчиком. Вот, пожалуй, и все, что у них есть, не так ли?