Это разворачивание как разнуздывание-распускание в покинутость бытием.

Покинутость бытием как отвержение пра-бытия.

Отвержение как сущение самого пра-бытия. (Раз-подлиннивание – рассобствливание суще-бытующего – придерживание-утаивание собственности-подлинности.

Раз-собствливание как указание-намек разворачивания подлинного-собственного.

Разворачивание подлинного-собственного в разрешении спора противорекущего. Разрешение спора противорекущего как со-бытие.

Со-бытие как сущение просвета пра-бытия. Это сущение как история.

Пра-бытие и без-дно-основа Между-Тем (сущение Ничто). Ничто не происходит из суще-бытности, даже и «отрицание»!

84. Пра-бытие и Ничто

Ничто, как без-дно-основа просвета отвержения. Утрата надежности основы из-за отвержения.

Отвержение как развитие-разворачивание подлинности в настоятельное вникание обретения твердости; это последнее как прособытованное бытие в раз-собствливание-рас-подлиннивание.

Раз-собствливание-расподлиннивание как сущностная основа отрицания. «Отрицание» еще не как чисто опредмечивающее высказывание о присутствующем и отсутствующем («нет» и «не» и «не-(анти-)».

Изначальное отрицание как составляющая сохранения, в котором отвергание может светиться, а также должно освещать-светить, не раздаривая, тем самым, своей полной сущности.

Отрицание как настоятельное вникание Вот-Тут-Бытия в отвержение – «Нет!» еще «есть» «не» и все же «есть» так в раздаривании отвержения. «Нет» здесь – это не отпор и сопротивление – это не изначальное – а настоятельное вникание, но именно не «Да» как согласие-«подстраивание под настроение» – под то, что наличествует под руками, а настроенность на глас тишины.

85. Ничто

1. Метафизическое понятие Ничто (Гегель – неопределенное не-посредственное);

2. Мыслимое сообразно истории пра-бытия метафизическое понятие Ничто – Ничтожащее.

3. Сообразное истории пра-бытия понятие Ничто – без-дно-основа как сущность пра-бытия.

Здесь «Ничто» утрачивает всякую видимость и всякую броскость-фасадность чего-то только ничтожного. Ведь без-дно-основа есть сущение отвержения как со-бытование-вмиг-своение раздариваемого.

* * *

Чем более внешний-показной – тем меньше без знания истины бытия, – если мыслятся метафизически,[93] то тем «более ничтожным» становится Ничто, тем легче отодвинуть его в логическое «отрицание». То, что Бытие и Нечто есть одно и тоже – и то, в какой мере они есть одно и тоже, а именно – на основе сущения истины «этого» бытия – это может быть понято только в аспекте истории пра-бытия.

Для Гегеля этот тезис значим только в той мере, в какой он предварительно опустошает сущность «бытия» (названного у него «абсолютной действительностью»), сводя ее прямо-таки еще к мыслимому предельному, которым ограничивает себя абсолютное мышление – или, иначе, к остаточному наличному составу как раз еще представляемого в не-мышлении как раз еще пред-ставленного. Это представленное есть в своей представленности вообще «Нечто», не просто-таки «Ничто» и все же одновременно Ничто.

Метафизика может мыслить особость бытия и ничто только следуя путеводной нити представляющего проекта (бытие и мышление) – из пустейшей и первой всеобщности самого что ни на есть непосредственнейшего Вообще. Сообразное истории пра-бытия вопрошание познает ничто не только не как ничтожное, а – вопрошая само пра-бытие в полноте и изобилии его сущения – как со-бытование.

86. Истина пра-бытие и просвет

Пра-бытие и просвет есть одно и то же: так гласит начальная словесная формула Парменида в другом начале.

До того нужно было изначально вы-раз-мыслить суще-бытность (ἐόν) как восходящее присутствие – так, что она со-принадлежит к одному целому со вскрывающему вниманию-вслушиванию. В будущем следует выраз-мыслить саму без-дно-основу как начинающую начало – пра-бытие, событование в Между Тем, которое высвечивает себя и сам просвет как свою сущность раздаривает и отказывает в ней.

Выбор в пользу пра-бытия ставит все суще-бытующее в иную цепочку последовательных тем, уходящую вспять – к иному сущению.

Пра-бытие раз-сущивает просвет; просвет событует в Между Тем разрешения спора противорекущего встречного противничания-ответствования и спора, перекрывая сущение пра-бытия.

87. Истина

есть принадлежащий к пра-бытию как со-бытию просвет. Просвет: в разрешении спора противорекущего встречного противничания-ответствования в открытости их перекрестия.

Истина есть просвет «этого» разрешения спора противорекущего, то есть события. Просвет «этого» разрешения спора противорекущего говорит: в со-бытовании событованное, в разрешении спора противорекущего произошедшее и перенесенное-вынесенное отрешение и допущение в разделении отделившегося-отвызавшегося как предписанного себе. Просвет сущит из разрешения спора противорекущего и свойственен ему. Просвет никогда не есть пустая и неопределенная открытость, даже еще и не открытость какого-то наперед помысленного «сущее-бытующего». Этот просвет хранит и обеспечивает «сущность» разрешения спора противорекущего в единении встречного противничания-ответствования и спора. И только очень далеко снаружи а спорном «мира» при внутримировом суще-бытующем сущит суть просвета как само-выказывание сущего; самовыказывание претендует быть изначальной сущностью просвета Идя от самовыказывания, сущность истины не может выспрашиваться никогда. ἀλήθεια – несокрытость – открытость-просвет.

Названная этими именами взаимосвязь есть связь историческая (geschichtlich) и, тем самым, определяется пра-бытием. То, что они называют, не может быть закреплено «дефиниционно» и переложено-возложено на что угодно – так, чтобы оно сразу стало бы понятно рассудку, прозаседавшемуся со своей «естественной», то есть основанной на до сих пор существовавшей повседневности манерой составлять мнения. Требуется готовность к мышлению бытия, также и там, где поначалу только казалось, что ἀλήθεια следует объяснять «исторически».

Одновременно с возникновением этой готовности должно произойти изменение отношения к слову. В греческом метафизическом мышлении это познание и знание ἀλήθεια восходят полностью к самому несокрытому как таковому; постигнутая сверх того и только так несокрытость есть присутствие постоянного. Уже то, что присутствие вдается, суща, в «открытое», и то, что постоянство стоит в таковом, не обдумывается и не ставится под вопрос в вопрошании – достаточно и более чем достаточно удивительного в самом присутствии. Но εἶναι все же ставится в связь с νοεῖν, и то, и другое мыслятся как взаимопринадлежные. Разумеется – но νοεῖν есть поведение самого присутствующего «человека», а допрашивание-выспрашивание есть как таковое неосознаваемое осовременивание как ожидание появления напротив также непомысленного в своем «временном» характере присутствующего; опять же, наоборот, оказывается непомысленным и не поставленным под вопрос то, что это есть, куда и через что как бы простирается и выдается выспрашивание, чтобы принять и иметь присутствующее как таковое. Но разве не делает греческое мышление все же еще одного шага «дальше»?

Разве ζυγόν, бремя, которое разделяют между собой и совместно берут на себя ὄν (οὐσία) и νοεῖν, не указывает на то, что ἀλήθεια не только представляется как присутствие суще-бытующего (как бытие), но и в то же время мыслится как то, что, при-сутствуя, как бы вдается в выспрашивание, чтобы навести ему мостик к суще-бытующему. Разумеется – мы вынуждены, – поскольку существует опасность перетолковать чрезмерно – здесь познать, как мыслилось бытие: а именно – не как наличествующее у суще-бытующего предельно общее качество, а как при-сутствие, которое только перетянуло-потянуло-повлекло к себе вырасспрашивание и заставило прислушаться к себе и принадлежать к себе (φύσιϛ как восходящее