сквозь дым с совершенной ясностью, когда он балансировал на перилах королевской ложи, а его левая рука была такой же нечеловечески твердой, как и правая.

Его точка прицеливания переместилась на оставшегося нападающего. Этот человек был нужен ему живым. Выстрел в ногу должен был сделать свое дело, - мрачно подумал он, затем мысленно выругался, когда последний нападавший достал свой собственный кинжал. - Остальные участники процессии наконец поняли, что происходит. Двое из них повернулись, чтобы схватиться с третьим мужчиной, но у них не было времени. Левая рука нападавшего все еще была держала левую руку Стейнейра, когда кинжал поднялся, и никто не мог дотянуться до него, прежде чем лезвие опустилось бы еще раз.

* * *

Стейнейр почувствовал, что хватка на его правой руке исчезла, и перенес свой вес, готовясь вырваться из захвата на левой руке. Но затем раздался третий взрыв, и внезапно на нем больше не было рук.

* * *

Мерлин собрался перепрыгивать через перила на этаж ниже, затем остановился.

Давай не будем делать ничего совершенно невозможного перед таким количеством свидетелей, если только нам действительно не придется, - сказал он себе

Тихий голос в его мозгу показался ему до нелепости спокойным, но в нем был смысл, и он сунул все еще дымящийся пистолет в правой руке в кобуру. Затем присел, ухватившись правой рукой за перила ложи, и спустился через край. Он позволил своим пальцам скользить по гладкой, натертой воском стойке, пока его ноги не оказались всего в пяти или шести футах над мраморным полом собора, а затем позволил себе опуститься с кошачьей грацией.

Он приземлился на сиденье скамьи, которая волшебным образом освободилась, когда ее обитатели увидели его приближение. Они отпрянули, уставившись на него огромными глазами, когда он вышел из облака порохового дыма, и он вежливо кивнул им в ответ.

- Извините, - так же вежливо сказал он и вышел в неф.

Собор наполнился криками замешательства - замешательства, которое было окрашено нарастающим гневом, когда люди начали понимать, что произошло, - но Мерлин проигнорировал фоновый бедлам, когда он поднимался по нефу.

Его униформы было бы достаточно, чтобы расчистить ему путь при большинстве обстоятельств. В этих обстоятельствах пистолет, который он все еще держал в левой руке с одним взведенным курком и дымом, все еще валившим из выстрелившего ствола, был еще более эффективным, и он быстро добрался до Стейнейра.

Архиепископ опустился на одно колено, игнорируя младшего священника, пытавшегося поднять его на ноги, и перевернул второго из нападавших на бок. Пока Мерлин наблюдал, Стейнейр пощупал горло упавшего сбоку, очевидно, ища пульс. Конечно, он не нашел ничего, и он медленно, тяжело покачал головой и протянул руку, чтобы закрыть вытаращенные, удивленные глаза трупа.

- С вами все в порядке, ваше преосвященство? - потребовал Мерлин, и Стейнейр посмотрел на него с выражением сожаления.

- Да. - Его голос немного дрожал. Мерлин никогда раньше не слышал в нем этой особой ноты, но в сложившихся обстоятельствах он разумно предположил, что даже монументальное спокойствие Мейкела Стейнейра должно быть немного потрепано. Архиепископ прочистил горло и кивнул.

- Да, - сказал он более твердо. - Я в порядке, Мерлин. Благодаря тебе.

- Тогда, если вы не хотите бунта, думаю, вам лучше встать и показаться прихожанам, прежде чем они решат, что вы тоже мертвы, - предложил Мерлин так мягко, как только мог, сквозь неуклонно нарастающий рев сердитых, испуганных, сбитых с толку голосов.

- Что? - Стейнейр мгновение пристально смотрел на него, очевидно, все еще пребывая в замешательстве, затем его глаза прояснились пониманием, и он снова кивнул, более решительно.

- Ты прав, - сказал он и встал.

- Мы должны доставить вас в безопасное место, ваше преосвященство! - настойчиво сказал один из младших священников. Мерлин обнаружил, что полностью согласен с ним, но Стейнейр покачал головой. Жест был энергичным, целеустремленным.

- Нет, - твердо сказал он.

- Но, ваше преосвященство!..

- Нет, - повторил он еще более твердо. - Я ценю вашу мысль, отец, но это, - одна рука махнула в сторону собора, и волны ярости неуклонно распространялись наружу, когда те, кто был ближе всего к покушению, выкрикивали объяснения тем, кто был дальше, - это то, где я должен быть.

- Но...

- Нет, - сказал Стейнейр в третий раз, с ноткой решительности. Затем он повернулся, протолкался сквозь скипетроносцев и послушников с подсвечниками, все еще стоявших в шокированной неподвижности, и направился обратно в неф.

Остальные участники процессии уставились друг на друга, все еще слишком потрясенные и сбитые с толку, чтобы точно знать, что делать, но Мерлин расправил плечи и направился вслед за архиепископом. Его собственные мысли все еще только начинали догонять мысли Стейнейра, но когда они это сделали, он понял, что архиепископ был прав. Это было то место, где он должен был быть... более чем в одном смысле.

Мерлин осторожно закрыл запальную полку пистолета и опустил курок единственного заряженного ствола своего второго пистолета. Он убрал оружие в кобуру, не сбавляя шага, и продолжил идти по нефу вслед за Стейнейром, пристально наблюдая за молящимися по обе стороны. Шансы на существование второй группы убийц, несомненно, были невелики, но Мерлин не собирался принимать что-либо - по крайней мере, что-либо другое, - мрачно сказал он себе, - как должное, когда речь шла о безопасности Мейкела Стейнейра.

Те, кто был ближе всего к нефу, увидели архиепископа, проходящего мимо них в одиночестве, сопровождаемого только одним голубоглазым стражником с мрачным лицом, и волны облегчения прокатились от них, следуя по пятам за потрясенным замешательством и гневом, которые уже охватили собор. Лицо Стейнейра было менее мрачным, чем у Мерлина, и ему, казалось, было гораздо легче, чем Мерлину, сдерживаться, чтобы не вздрогнуть, когда к нему потянулось больше рук, чем когда-либо, прикасаясь к нему, поскольку их владельцы искали физической уверенности в том, что он невредим.

Позволить этим людям дотянуться до архиепископа, фактически прикоснуться к нему, было одной из самых трудных вещей, которые Мерлин когда-либо делал, но он заставил себя не вмешиваться. И не только потому, что он знал, что Стейнейр не поблагодарил бы его за вмешательство. Мерлину было бы удивительно легко смириться с последующим гневом архиепископа, если бы только он не понял, что Стейнейр был прав и в этом.

Даже не похоже, что он все продумал, - подумал Мерлин. - Это то, кто он есть