Этот реализм, на мой взгляд, подразумевает разрыв с представлением о глобальном, текучем и однородном экономическом пространстве. На практике, впрочем, капитализм существует только постольку, поскольку реальное экономическое пространство неоднородно. Капитализм даже можно было бы определить как процесс реорганизации в свою пользу разломов, изъянов, несостыковок, фазовых сдвигов экономического пространства и социальной ткани. В этом смысле его власть опирается на стратегическое знание, которым транснациональные компании привыкли оперировать в масштабах целого мира. В однородном пространстве, внутри которого права собственности были бы равномерно распределены, капиталистическая эксплуатация была бы невозможна даже в теории. Эксплуатация зиждется на неупорядоченности мира, которую она поддерживает и усиливает[276]. В этой перспективе, преодоление капитализма не может пониматься просто как установление новых принципов, ориентирующих экономическую деятельность (например, ориентация на потребности в противовес прибыли). Точно так же, недостаточно повсеместно призывать к переходу от товарной экономики к экономике дара и взаимности. Когда этнологи показывают, что рынок – это лишь одно из возможных средств регулирования отношений между людьми и вещами, и подчеркивают историческую специфику обмена, они нас просвещают; когда они подводят нас к тому, чтобы снова представлять экономическое пространство глобальным и однородным, они уводят нас в ложном направлении. Решающий вопрос, от которого зависят, на мой взгляд, все другие, – это вопрос об эталонных экономических пространствах. Как же в настоящее время понимается этот вопрос? Прежде всего в трех направлениях:

а. Гомогенизация пространства

Речь идет о том, чтобы в противовес капитализму, опирающемуся на беспорядок, создать однородное и эгалитарное пространство. В этом смысле стратегиями борьбы против капитализма являются стратегии уравнивания: выравнивание экономических ситуаций разных стран (в то время как транснациональный капитализм опирается на различия между ними), выравнивание социальной ткани и переорганизация рабочего класса (в то время как капитализм разделяет, чтобы властвовать). В этой перспективе капитализм может быть преодолен лишь благодаря формированию однородного мирового экономического пространства. Таким образом, эталоном здесь служит представление об однородном, текучем, глобальном пространстве, выражается ли оно экономически или политически (мировое государство производителей). Эта концепция может оказаться полезной для обоснования борьбы за уменьшение неравенства, но она несостоятельна, когда задается целью осуществить мировое равенство. Утопиями стратегии не одолеешь. В этом плане капитализм можно рассматривать как непреодолимый; именно это Маркс сформулировал, говоря, что преодоление капитализма может быть лишь результатом развития его внутренних противоречий. Но если его противоречия есть само средство его развития, – а я считаю именно так, – то, в рамках все той же перспективы, он может быть преодолен лишь при условии создания локального однородного пространства, которое было бы ограждено от капиталистического мира. Этим путем шло большинство стран советского типа. Сегодня, в контексте мирового кризиса, это решение снова находит некоторое число сторонников. В этом случае задача создать это однородное и тотализирующее пространство возлагается на государство. Но это тоже ложный путь, поскольку эта однородность существует здесь лишь в ее глобальном отличии от внешнего мира; внутреннее же пространство остается неоднородным.

б. Реструктуризация пространства через децентрализацию

Речь идет о том, чтобы ограничить возможности манипуляции со стороны центров принятия решений через создание предельно разветвленной и автономной сети экономических силовых полюсов. В рамках этого подхода считается, что реорганизация пространства и реорганизация мест принятия решений происходят одновременно; или, иными словами, равновесная реорганизация территории и самоуправление идут рука об руку. Главный недостаток такого предложения состоит в том, что оно не решает проблему глобальной реорганизации. В пределе, если продолжать мыслить в терминах глобального пространства, развитие самоуправления должно идти параллельно с развитием планирования: чем больше самоуправления, тем строже должно быть планирование. Вопрос об институтах демократического планирования становится тогда столь же сложным, что и вопрос о демократии в государстве в целом. В определенном смысле, возможности манипулирования и дирижирования посредством мощных реорганизующих центров становятся такими же, как и те, что существуют в рамках капитализма.

в. Автономизация пространства через сегментацию

Это тема small is beautiful[277], тема экологической ниши, экономической автономии малых сообществ. Главный интерес этой концепции состоит в том, что она порывает с представлением о глобальном экономическом пространстве. В ее понимании дело не в том, чтобы по-другому организовать экономическое пространство того же масштаба, а в том, чтобы воздействовать на масштаб пространства как таковой. Но эта концепция остается по преимуществу ностальгической. Она возвращается к идеалу домашней экономики и видит в «возврате к ойкосу» фундаментальный принцип сворачивания товарной экономики.

На мой взгляд, ни один из этих путей не позволяет обосновать альтернативную стратегию, которая позволила бы открыть путь посткапиталистической экономике. Зато они, каждая по-своему, могут быть инструментами борьбы против капитализма. Поэтому следует не отвергать их, но показывать их ограниченность. Следовательно, нам нужно попытаться пойти дальше. В сфере политического появляется новая ценность: автономия. Во имя нее сегодня ведутся решающие сражения в сфере обустройства жизни и культуры. У нее есть также экономическое измерение, которое следует сегодня углублять. Понятие автономии является действительно решающим инструментом критики экономической идеологии, для которой «равный» означает «соизмеримый». Оно заменяет традиционную концепцию равенство/единообразие/централизация концепцией равенство/автономия. Таким образом, оно составляет основу нового представления об обществе, связанного с политической культурой новых общественных движений.

2. Дифференциальное экономическое пространство и общество плюрализма

Вопреки всему, либерализм остается в наших умах как раз потому, что мы по-прежнему в плену у выработанных им представлений об экономическом пространстве и об обществе. И прогресс состоял бы уже в том, чтобы осознать как историческое и относительное то, что мы считаем «естественным». Я ограничусь здесь тем, что, не приходя к решающему заключению, открою на этот счет поле для дебатов и дальнейшей работы по четырем пунктам: