– Можешь и снять, – предложил он ему.

– Не, мне и так хорошо.

– Тебя привез человек из ЦРУ, Уолли Скейлс?

– Нет, другой. – Фрэнклин удивленно распахнул глаза. – Ты знаешь Уолли?

– Я знаю Уолли. – Джек заговорщически подмигнул Фрэнклину – пусть поломает себе голову – и отлучился в спальню. Принес себе оттуда пластиковый стул, купленный три года тому назад за 9. 95, подлил Фрэнклину водки и уселся, бросив быстрый взгляд в сторону Хелен, он чувствовал, что она наблюдает за ним. Хелен-то знала его как облупленного. Джек скрестил ноги и пошевелил голыми пальцами. Можно пари держать: если он еще разок глянет в сторону Хелен, она в ответ закатит глаза под потолок.

– Значит, ты остался и начал работать на Криспина?

– Он сказал мне, чтобы я не уезжал, что борцы за свободу нужны и тут, в Майами полно сандинистов.

– Я слыхал, ты подстрелил троих. То ли сам, то ли участвовал в деле.

– Откуда ты узнал?

– Но ведь Уолли знал об этом, верно? – Джек следил, как меняется лицо Фрэнклина, как он туго соображает.

– Может, и знал. Только ты, похоже, знаешь куда больше него.

Джек отпил глоточек и промолчал. Пусть думает что хочет.

– Криспин сказал, эти люди – сандинисты. Сказал, либо мы укокошим их, либо они – нас. Но в полиции мне сказали, эти парни были из Колумбии, они торговали наркотиками, давно уже вели дела с Криспином. Они сказали, Криспин – преступник.

– Об этом я тоже слыхал, – протянул Джек. – Но в тюрьме ты не сидел.

– Нет, никогда.

– Ты убиваешь людей. На войне это нормально. Ты ведь солдат, да?

– Ну да, конечно. Я тебе уже говорил. Я приехал сюда, чтобы понять, почему ты не убил меня в тот раз. Теперь я знаю.

– Я не воюю.

– Да, как и Уолли. Он тоже ни в кого не стреляет.

– Для грязной работы у них есть ты. Они скармливают тебе всякое дерьмо и умывают руки. А почему ты не выдал меня в тот раз, когда застал меня в комнате полковника?

Фрэнклин даже опешил.

– Но ты же не убил меня. Вот я и понял – ты не сандинист. А раз ты не сандинист, остальное меня не касается.

– А Уолли? Ему ты рассказал?

– Если это его дело, он и так должен знать. А если не его, с какой стати рассказывать? Я с тобой знаком даже лучше, чем с ним.

– И что ты про меня думаешь?

– Я не знаю, работаешь ли ты похоронщиком, или в полиции, или еще где, мне все равно. Ты не работаешь с Уолли, но… В общем, я ничего не имею против тебя. Я понимаю. – Фрэнклин посмотрел на Хелен и добавил: – Когда я увидел ее в гостинице с полковником Годоем, я думал, это его женщина. Теперь я вижу, она работает на тебя. Ладно, можешь ничего не объяснять. – Фрэнклин оттолкнулся руками от дивана и встал. – Можно, я схожу в туалет?

– Вон туда.

Фрэнклин направился в ванную. «Беретта» так и осталась лежать на диване.

– Джек! – окликнула его Хелен. – Джек, это просто потрясно. Тебе бы актером работать.

– Конечно-конечно.

– Он доверился тебе.

– Я сбил его с толку. Он не понимает, откуда я все про него знаю. Он думает, я правительственный агент.

– Он к тебе проникся доверием.

– Что, правда?

– Джек, эти сволочи заносчивые так подло поступают с ним! Ты единственный, кто нормально с ним поговорил.

– Ты так думаешь?

– Они плохо с ним обращаются, свысока.

– А он вообще-то ничего парень.

– Даже милый.

– Погоди, ты еще познакомишься с ним поближе.

– Они все такие коротышки, верно?

– Зато он крепыш.

– Только костюм ему великоват.

– С чужого плеча. Поносили и отдали ему.

– Бедняга!

– И с ним так же: используют и выбросят.

– Но ведь ты не поступишь с ним так?

– Я хочу ему помочь.

– Джек…

– Да?

– Он слил воду.

– Хорошо, что он это умеет.

– Да, ты прирожденный актер.

– Неужто?

– И подумать только, все эти годы ты только даром терял время!

– Ничего, наверстаю.

Фрэнклин вернулся и первым делом посмотрел на пистолет, так и лежавший на диване, потом посмотрел на Джека, оттаял, заулыбался. Джек снова подлил ему водки.

– Как настроение, Фрэнклин?

– Все хорошо.

– Завтра поедешь домой?

Фрэнклин улыбнулся еще шире. Водка начинала действовать. Усаживаясь поудобнее, Джек спросил:

– Скажи-ка, Фрэнклин, ты сам-то понимаешь, за что ты воюешь там, в Никарагуа?

– Конечно: мы сражаемся с сандинистами.

– Да, но почему?

– Потому что они – плохие, – пояснил Фрэнклин. – Сжигают наши дома, отбирают землю, убивают наших людей, гонят нас жить в другое место, куда мы не хотим.

– А! – сказал Джек.

Воцарилось молчание. Фрэнклин смотрел на него.

– Я хочу спросить еще кое-что, – заговорил Джек. – Как по-твоему, полковник завтра поплывет в Никарагуа? Со всеми этими мешками, полными денег?

Фрэнклин замер, не донеся стакан до рта.

– И с этим новеньким «мерседесом» кремового цвета? По-твоему, так это и будет?

Фрэнклин все так же пристально смотрел на него, ничего не отвечая.

– «Мерседес» не влезет в лодку, верно? Что же ты думаешь, он поедет на нем, будет гнать на нем до Никарагуа? Машина стоила шестьдесят тысяч. Он ее тут не бросит. Он же ее только вчера купил.

– Я думал, машина Криспина, – пробурчал Фрэнклин.

– Правда? А почему же она зарегистрирована на имя полковника, а? Нет, Фрэнклин, это он ее купил, машина его. Что говорит Уолли по этому поводу?

– Уолли сказал только, чтобы я сразу звонил ему, если они бросят меня здесь.

Эти слова заставили Джека призадуматься.

– Ты пей, – напомнил он Фрэнклину. – Выпей, и я скажу тебе еще кое-что.

Фрэнклин одним махом проглотил полстакана водки, скорчил гримасу, утерся рукавом, на миг прикрыл глаза и тут же снова их открыл.

– Уолли заботится о тебе, он молодец, – похвалил Джек. – Ты славный парень, Фрэнклин. Нельзя допустить, чтобы ты попал в беду. Лучше бы тебе не задерживаться здесь.