Аггел, этого же не было! В бардачке, несмотря на название, у него всегда порядок, чтобы, брать нужное, не глядя и не шаря наугад, а сейчас… сейчас поверх всего, так, что он едва не смял его, лежал белый конверт из плотной бумаги. Инстинктивно затормозив, Гаор притёр фургон к обочине и стал рассматривать неожиданную находку.

Ни адреса, ни отправителя, не заклеен, внутри большой, аккуратно сложенный лист бумаги и — ни хрена себе?! — ещё один конверт. Маленький, да, вспомнил — специально для визиток — заклеенный и на нём… знак — пятилучевая звезда?! Это ему?! Его клеймо вместо имени адресата?! Гаор достал нож и, сам удивляясь своему спокойствию, аккуратно взрезал конверт. Внутри… визитка. Вернее, чистая бумага стандартного размера. И… Чёткие печатные, как вырисованные, буквы. «№ 1 получен. № 2 напиши, вложи в конверт, заклей и оставь, где нашёл. Найди время заехать». И на другой стороне уже совсем другим, мучительно знакомым почерком Кервина. «Помним, надеемся, ждём». Он что, с ума сошел?

Сколько он просидел так, зажав в руках визитку, тупо улыбаясь и не вытирая текущих по лицу слёз, Гаор не понял тогда и не понимал потом. Да и не пытался понять. Но он вдруг очнулся и понял, что опять, как и тогда с Жуком, бездарно теряет время, а надо действовать. № 1 — это о Седом, ясно, а № 2 — это то, что он должен написать. Помним, надеемся, ждём. Помним о тебе, надеемся, жив, ждём… статью. Чего же ещё? Не его же самого. Так, по порядку. Сзади, по бокам, впереди… чисто. Тогда, пока нет патруля, сразу убрать улику. Если даже нарвётся на полный обыск, чистый конверт не опасен, а вот записка… да ещё с почерком Кервина, её убрать. Гаор достал из бардачка зажигалку и сжёг маленький конверт и записку. Конвертик сгорел быстро, а с визиткой пришлось повозиться. Плотная глянцевая бумага горела неохотно, но он, обжигая пальцы, всё-таки дожёг её, растёр и выбросил на обочину пепел. Теперь большой конверт обратно. Пока он чистый, любой шмон неопасен. И пересмотрим маршрут. Чтобы завернуть опять в заведение, и чтоб перед этим самое малое было полпериода в чащобе, чтобы написать, вложить и заклеить.

Гаор достал из бардачка карту, из сумки накладные и стал переигрывать маршрут. Как он объяснит хозяину второй заезд? Аггел, что бы такое соврать? Или отмолчаться, пусть хозяин сам додумается? А что, он кто? Котяра. Так чего ему в заведении нужно? Девку трахнуть. Додуматься хозяин может только до этого. А вздумает проверять? Ну, это совсем без проблем. Не Лиска, так другая, чего-чего, а этого добра всегда навалом. Но как же здорово придумано. Ведь хоть запори его, но он же и впрямь не видел, кто и когда положил ему конверт в бардачок. Значит, если приказано: «Оставь, где нашёл», — значит, в бардачке, на стоянке в заведении. Ему же, дураку, подсказали: «Найди время заехать». Так что всё правильно. И если вот так прихватить в дорогу ночь, то в заведении он окажется под утро. Пожрать, отдохнуть, трахнуться и опять в дорогу. И всё тип-топ.

Гаор убрал карту и накладные, стронул фургон и, удерживая руль одной рукой, вытер рукавом лицо. Аггел, опять он разревелся, совсем слабаком стал. Но… но какие же молодцы ребята! Дотянуть вот так к нему цепочку, так всё продумать… а ведь это не Кервин и не Туал, это другие головы работали. И остаётся одно. Гратис. А значит… значит, делай, что велено, и не задавай вопросов. Целее будешь. И никого не подставишь. Но… но, значит, и Седой узнал о той статье, как-то связался с ребятами и связал их с Гратис. С ума сойти!

Он гнал фургон и не так пел, как бессмысленно орал самые «солёные», самые непечатные песни, какие только знал, и даже вроде прямо тут же сочинял свои. Эх, к роднику бы сейчас, как следует обмыться, поблагодарить Мать-Воду, попросить её о помощи, но… но тогда он из нового графика точно выбьется. А это нельзя. На кону не шкура, а кое-что подороже и поважнее. Прикрой тылы, следи за флангами, проверь минное поле и вперёд!

Гаор успел, сделал всё, как задумал и как рассчитал. Развёз заказанное, описав малый круг, ночью гнал через непроглядно чёрный лес и серебряные от лунного света росные луга и поля. Когда до поворота в заведение осталось не больше метки (≈1,152 км), забился в чащобу и, молясь всем Матерям, Силам, Судьбе и Огню, достал из бардачка конверт, приспособил подставкой сумку — как, скажи, знал, что такое будет, когда отыскивал в кладовке старый планшет и на пальцах объяснял Джадду, что и как ему надо зашить и перешить — вынул из конверта и развернул лист и достал ручку. Ну… мысленно развяжем тесёмки на заветной папке и достанем лист. «Серый Коршун». И подзаголовком. «Вести из другого мира».

Как и тогда, Гаор писал уверенно, без помарок и раздумий. Как написано, так и написано, ничего он переделывать сейчас не будет, если длинно, в редакции укоротят. А о чём не сказано, так впереди ещё статьи, целый цикл. Дописав до конца, он вернулся к началу и в верхнем левом углу поставил «№ 2», быстро не так перечитал, как просмотрел, и подписался: «Никто». Ну… Гаор поглядел на часы на приборной доске и тряхнул головой: пора! Он вложил плотно исписанный с двух сторон лист в конверт, провёл языком по клейкому краю клапана и прижал его. Всё, обратного хода нет. Теперь конверт в бардачок и в заведение. А там… Мать-Вода, пронеси меня, Огонь Великий, освети дорогу.

Заведение работает круглосуточно, и его появление в голубом рассветном сумраке никого не удивило. Зевающий охранник у входа небрежно обыскал его, сонный смотритель указал место на стоянке. Он заправил и поставил машину и пошёл в рабскую зону.

Там тоже было тихо и пустынно. Дежурившая в эту ночь Мать налила ему горячего чая и положила каши.

— Спать будешь?

— Хорошо бы, Мать. Койка есть?

— А с чего ей не быть? — усмехнулась Мать. — Или тебе персональная нужна? Ну, чтоб не одному.

— А это уж как получится, — ответно улыбнулся Гаор, — но не откажусь.

— Котяра ты, — ласково покачала головой Мать. — Неужто поселковых тебе мало? Или дома хозяин не разрешает, в рейсах душу отводишь?

— Душу отвести, Мать, великое дело, — ответил Гаор. — А слышал я, как про гемы говорят, что много их не бывает. Или нет совсем, или не