Прошло уже более ста лет, как возникла эта секта из глубин народа и уверенно расползлась по всей Европе.

«Тогда вся Италия была охвачена различного рода преступлениями. Люди боялись выходить из дома, боялись, когда к ним приближалась толпа, боялись друг друга. И эта боязнь ярче всего проявилась в городе Перузе, где всех жителей охватил такой страх, что он одновременно вывел всех на улицы, бросил на колени и заставил молиться Богу. Затем это чувство охватило жителей Рима, а позже и всю Италию.

Люди были преисполнены невероятного ужаса, ожидали чего-то страшного от Бога, и все без исключения, молодые и старые, знатные и простонародье, расхаживали в обнаженном виде по улицам, не испытывая никакого стыда. Знакомые и незнакомые выстраивались в два ряда и шествовали процессией, подобно церковной. У каждого в руке была плеть из кожаного ремня, которой они с особым рвением хлестали друг друга. При этом отовсюду раздавались душераздирающие стоны и вопли, все молили Бога и Деву Марию простить их и не отказать в покаянии.

Так проводили итальянцы время не только днем, но и ночью. Тысячи, десятки тысяч кающихся грешников в зимнюю стужу брели едва одетые по улицам и потрясали своими воплями церковные стены. У каждого в руке была зажженная свеча. Эти процессии обычно вел священник. За ним несли крест и хоругви…

Войдя в церковь, все смиренно бросались пред алтарем. То же происходило в маленьких городах и даже в деревнях. Все вокруг сотрясалось от воя человеческого, взывавшего к Создателю. Музыка замолкла, миннезингеры[50]перестали ласкать ухо своими песнями. Единственная музыка, которая тогда раздавалась, представляла собой ужасные вопли кающихся, которые не могли не тронуть самое зачерствелое, каменное сердце самого бездушного человека. На глазах даже закоренелого и отъявленного грешника при подобных звуках появлялись слезы…

Тогда происходили удивительные явления: лютые враги становились задушевными друзьями; ростовщики и грабители возвращали нечестным трудом нажитые деньги прежним своим жертвам. Многие приносили повинную в совершенных преступлениях и отказывались от человеческих удовольствий. Двери тюрем открывались, заключенные выпускались на свободу, изгнанным разрешалось вернуться из ссылки.

Было проявлено столько христианской сострадательности, что казалось, будто все человечество охвачено неописуемым ужасом и безграничным страхом. И всемогущество Божье не в силах было подавить эти чувства. Самые мудрейшие из мудрых поражались внезапно возникшему движению, которое охватило всех. Они никак не могли отдать себе отчет в том, откуда именно могло взяться подобное лихорадочное благочестие. До этих пор публичные раскаяния в грехах вовсе не существовали.

Ни сам Папа Римский, ни кто-либо другой из влиятельных духовных особ ни словом не обмолвились о них и не рекомендовали применение их.

Среди публично кающихся были не только плебеи, черный люд, но и множество богатых и весьма образованных людей.

Святой Антоний упорядочил и вывел процессии флагеллантов на дороги Европы. Уже через несколько десятков лет многие и многие тысячи кающихся перешагнули Альпы, появились в Эльзасе, Баварии, Польше, а далее и во Франции. И никакие усилия властей не могли остановить это движение, ибо она находило поддержку народа.

Интерес и воодушевление, проявленные по отношению к этой секте, были настолько велики, что Церковь пришла даже в некоторое смущение. Флагелланты постепенно распространили свое чарующее влияние на все церкви, а их новые псалмы и песни, преисполненные глубокой святости, как нельзя более подходили для того, чтобы в сильной степени возбуждать и без того повышенную религиозность народа.

Но времена изменились.

Изменились и вожди флагеллантов. Некоторые из них настолько в себя уверовали, что пытались творить чудеса. И даже воскрешать мертвых. Но вследствие неопытности, неловкости и «нечистой работы» сектанты подобными поступками только вредили себе, ибо ограничивали круг действия лишь изгнанием злых духов с помощью божественного вдохновения»[51].

Этим они вызвали гнев и презрение влиятельных церковников. В конце концов Папа Климент VI, занимавший этот пост с 1332 по 1352 год, издал против секты флагеллантов особую буллу. Немецкие епископы обнародовали апостольский указ и запретили сектантам селиться в их епархиях.

«И у меня они не задержатся», – твердо решил Венцель Марцел.

– Ворота Витинбурга для вас будут закрыты.

Старик тяжело вздохнул.

– Вы опасаетесь гнева Папской курии. Вас можно понять. Ведь вам еще неизвестно, что греховностью своей и мерзкими поступками Папа накликал на христиан Божий гнев. Черная чума, рожденная пустынями Востока, уже сожрала миллионы людей. Желтые люди, приверженные своей поганой вере, решили уничтожить христиан. Но они ничто. Это Бог их руками посылает на нас величайшее горе за наши грехи, которые во множестве остаются незамоленными. Это Бог надоумил ордынского хана Джанибека во время осады христианской крепости Кафу[52]забросить катапультой труп умершего от чумы. Заболевшие генуэзцы оставили крепость и привезли болезнь к порогу Авиньона[53]. И Папа Климент в страхе перед наказанием Божьим оставил свою паству и накрепко закрылся в своем дворце. В начале прошлого года[54]чума унесла в могилу королеву Арагона и короля Кастилии вместе с сотнями тысяч их подданных. Весной этот ужас убил половину жителей Парижа и младшую дочь короля, принцессу Жанну. Осенью чума уже свирепствовала на английском острове. Очень скоро она достигнет и ваших земель. Так не пора ли задуматься о покаянии? Покаянии всеобщем и угодном Богу. И, может быть, тогда Господь простит нас. Тогда черная смерть уберется в свое азиатское логово.

– Италия, Франция, Англия… Все это очень далеко. А мы народ смиренный, богобоязненный и добросовестно выполняющий Божью волю. Так что… – Венцель Марцел с сомнением покачал головой.

– Братья и сестры Христа смогут своими покаяниями уберечь вас от неминуемой гибели. Молитесь с нами. Ведь когда придет чума, будет поздно. От чумы нет человеку спасения, где бы он ни жил – на острове, в пещере или на вершине горы. Там, где она прошла, дома стоят пустые, ибо живые, не успевая хоронить в огромных общих ямах мертвых, падают в них, уже будучи и сами мертвыми. На морях по воле ветра и волн качаются корабли с мертвой командой. Торговля замерла, потому что не стало ремесленников. Землю пахали одни люди, а зерно сеяли другие, и те, что сеяли, не дожили до жатвы. Селения опустели…