Услышав эти слова, Корб усмехнулся.

Подошедшая Нарсу неожиданно прыгнула к Ане на грудь:

–Что ты творишь, глупый переросток?! Зачем вы полезли к студёным в пасть?!– И она вдруг расплакалась, уткнувшись в белый мех Аниной куртки.– Я ведь к тебе уже привыкла…

Хотелось сказать что-нибудь такое… ободряющее или забавное, но, так ничего и не придумав, девочка просто обняла маленькую хвостатую подругу.

–Как ты? Как… твой отец?

Нарсу лишь помотала рыжей головой, но потом всё же сдавленно ответила:

–Вождь теперь Аске.

–Я… очень сочувствую,– ответила девочка единственное, что пришло в голову, и прозвучало это довольно жалко.

–Сожалею,– Тофа тоже положила руку на плечо Нарсу.– Но почему же вождь Аске? Ведь ты же прямой потомок…

–У белькар так не работает,– белькара вытерла слёзы кулаком.– Мы выбираем достойнейшего. Аске заботится о племени – в отличие от меня…

–Не хотелось бы вас прерывать,– неожиданно деликатно произнёс Корб,– но если кто-то из господ в этом зале действительно желал вам смерти, не стоит болтаться поодиночке по мэрии. Отправляйтесь в медчасть, к Фиру. Я пришлю туда двоих гвардейцев для охраны. Когда всё это закончится, да будут благосклонны Твилингары, нашей победой, мы выясним, кто в этой истории прав.– С этими словами он повернулся и чеканным шагом направился к главной лестнице.

–Идём!– Тофа бросила печальный взгляд на дверь зала Совета.

* * *

У Фира оказалась собственная комната – вернее, раньше она была чем-то вроде кладовой при одном из залов мэрии. Теперь же, после расчистки на скорую руку, здесь поместился матрас и столик с медицинскими инструментами.

Молоденькая сероухая медсестричка с любопытством взглянула на вошедших и ушла по просьбе Тофы.

–Как Фир?– кивнула Аня на перевязанного мальчика-лиса, всё ещё лежащего без сознания. Тёмные круги под глазами особенно отчётливо проступали на бледном, как воск, лице.

–Врачи говорят – жить будет,– улыбнулась Тофа.

Аня улыбнулась в ответ.

–Значит, ты предъявила обвинения Глигану и Фаркасу?– Тофа в упор посмотрела на девочку.

–Пришлось,– Аня вспомнила слова Корба, но передавать не стала.

–Я не против, чтобы этих двоих судили. Но теперь находиться с ними в одном здании небезопасно.

–Да что они нам сделают?– фыркнула Нарсу.

–Корб обещал приставить к нам охрану,– добавила Аня.

–А ты уверена, что он нас не кинет?– спросил молчавший до этого Сашка. Он устроился на стопке старых папок с бумагами. И добавил невпопад:– Поесть бы чего-нибудь.

–Виктор надёжный человек,– ответила за Аню Тофа.– Да и по части справедливости у него пунктик. Кажется, когда Корб учился в школе, его брата судили за то, чего он не совершал. В общем, я подумала и решила, что ты права, Аня!

В комнате повисло молчание. Но вдруг Тофа спохватилась:

–Ой, чего это я?! Сейчас попрошу принести нам что-нибудь поесть.

Знакомая медсестричка через некоторое время принесла им горячий чайник, несколько чашек и хлеба с сыром.

Ели молча и с аппетитом. Аня вспоминала домашние бутеры с расплавленным сыром из микроволновки. Эх, сейчас бы таких! И вообще – домой. Чтобы мама за неё не боялась и не плакала. Девочка представила, как было бы здорово познакомить с мамой Нарсу и Тофу. Они бы ей понравились. Бабушка, наверное, посмотрела бы поверх очков, а потом долго обсуждала по телефону с подругой Любочкой рыжие хвосты и уши. А Егор… да кто его знает. Наверное, буркнул бы что-то вроде «привет» изакрылся в комнате играть в свои гоночки. Ему всё равно, даже если Анины подруги будут ходить на руках.

Аня негромко хихикнула.

И тут дверь с шумом распахнулась, и на пороге появилась Рута. За её спиной маячили двое гвардейцев, присланных Корбом. Справа робко прилепилась медсестричка.

–Ага. Все здесь! Ну и отлично. А это кто?– Рута кивнула на лежащего в забытьи Фира.

–Это мой брат,– с некоторым вызовом в голосе сказала Тофа.

–Тьфу ты, стужа! Вы же Рока?– Тофа кивнула, а во взгляде Руты скользнула тёплая смешинка.– Что с ним?

Медсестра, топчась на пороге, шёпотом перечислила целительнице травмы Фира.

–Если б дело было только в этом,– помотала та головой,– он бы уже давно пришёл в себя. Так что слушаю вас, детки. А вы,– Рута обернулась к медсестричке,– можете идти. Я позову, если будет необходимость.

Тофа с помощью Ани коротко рассказала об их злоключениях в пещере Твилингаров.

–Да уж,– нахмурилась целительница.– Дел вы, конечно, наворотили. Но нет и худа без добра.– Она села на матрас рядом с Фиром и провела рукой по его лбу.– Да, у него просто переизбыток. Это проходит.

–Переизбыток чего?– Тофа округлила глаза.

–Энергии, Силы, магии… как хотите. Его просто накрыло сильной волной и оглушило. Иначе он бы давно пришёл в себя и донимал вас стонами и жалобами на рану.

«Уж Фир бы точно не жаловался»,– подумала Аня.

Но Тофу интересовало другое:

–Но ведь у него такая рана…

–Для мужчины это царапина,– мягко возразила Рута.– Не бойся, девочка. Кстати, у меня тут карман почти пустой. Я могу собрать туда излишки Силы, которые пока не дают Фиру очнуться.

–Какой карман?– с подозрением скосила глаза Нарсу.

–Пространственный,– похвасталась Аня своими знаниями, вспомнив, как Рута достала из ниоткуда новый дом. Но, видя, что белькара всё равно ничего не поняла, добавила:– Не важно. Потом расскажу.

Тофа кивнула, а Сашка с жадностью уставился на руки целительницы.

Та размяла пальцы и начала просто водить рукой над Фиром, как если бы собирала в кулак крошки со стола. Потом, не разжимая кулака, она принялась ссыпать воображаемые крошки в такую же воображаемую сумку сбоку.

Аню всё это время не покидало странное ощущение фарса.

Несколько минут все с напряжением следили за манипуляциями целительницы – только Фир оставался без сознания. Наконец уставшая Рута встряхнула руками.

–Ну что?– не выдержал первым Сашка.

–Ой!– Тофа, стоящая ближе всех, широко улыбнулась.

Аня посмотрела на её брата. Глаза мальчика-лиса приоткрылись – нехотя, словно собираясь тут же закрыться обратно.

–Фир!

–Надо же, очнулся!

–Ура!

–Г-где мы?– с трудом ворочая непослушным языком, еле проговорил Фир.

–В Форе,– улыбнулась Тофа,– мы в мэрии.

Фир огляделся и, похоже, всё понял:

–Значит, Халлстейн не соврал? Что с городом? Мы проиграли?– Глаза форсита тут же открылись достаточно широко.– И где отец?