Возможно, Эми не до конца это осознавала, но в ходе нашей совместной работы я видела: чем лучше она относилась к себе, тем более открытой она была по отношению к Дону. Она увидела свою чистоту, и это позволило ей увидеть его чистоту. Как это иногда происходит, когда у одного из партнеров случается роман на стороне, со временем Дон и Эми нашли свой путь обратно друг к другу и к более глубоким и честным отношениям. Они оба изменились, но я отношу их успех большей частью к готовности Эми принять и простить те чувства, которые были спрятаны под ее чувством неполноценности.

Наше намерение и готовность простить, отпустить обиды и обвинения не означают, что мы оправдываем пагубное поведение или позволяем причинять нам вред в дальнейшем. Для Эми прощение не означало, что она приняла способ Дона выразить неудовлетворенность их браком или каким-либо образом оправдала его обман. Она настояла на том, чтобы они пошли на семейную терапию, при этом также продолжала ходить на терапию одна. Прощение не сделало ее ковриком для вытирания ног, и она по-прежнему иногда испытывала гнев. Это также не значило, что она не обратит внимания, если ее муж снова предаст их брак. Она видела чистоту Дона и все же устанавливала границы.

Когда мы прощаем, мы больше не отождествляем других только с их нежелательным поведением. Ничего не отрицая, мы раскрываем свое сердце и ум, чтобы увидеть более глубокую истину о том, кто они на самом деле. Мы видим, что они изначально хорошие. И тогда наши сердца сами собой раскрываются к любви.

Когда Нараян был маленьким, я иногда сидела у его постели, пока он спал, и размышляла о том, кто он. Глядя на его милое лицо и слушая его спокойное дыхание, я пыталась увидеть за его внешностью, кто он на самом деле. Какие бы мысли или образы ни приходили на ум, я замечала их и позволяла им пройти. Мое сердце смягчалось, когда я вспоминала, как он задавал вопросы или играл с нашей собакой, или говорил «люблю тебя, мама». Но я спрашивала снова: «Кто ты на самом деле?» Этот вопрос вел меня за пределы всех моих представлений о нем и раскрывал его природу как осознавание, ощущение жизни, любовь к жизни. Я также задавала себе вопрос: «Кто я?» и пыталась выйти за пределы представлений о себе как о матери, за пределы своего отождествления с физическим телом, за пределы всех моих мыслей о том, что я делала, сидя так у его кровати. И тогда снова раскрывались чистое осознавание и любовь. Мы были одним. Между нами не было разделения.

Как и я, большинство родителей наблюдали за своими спящими детьми и чувствовали, как в сердце поднимается чистая и простая нежность. Когда они спят, нам не нужно говорить «нет» десятому по счету печенью, торопить их и ругаться, когда мы не можем им дозвониться. Когда они спят, мы можем усилить наше внимание и увидеть сладость и невинность их души. В наших попытках ни от кого не отказываться мы можем представлять других как младенцев или детей. Другой способ, который может привести нас к драгоценному пониманию, выходящему за пределы особенности личности и ролей, – это представить, что мы видим кого-то в последний раз или что они уже умерли. Отказавшись от привычных способов восприятия других, мы можем увидеть сияющее осознавание, чистоту их изначальной природы.

Большинство из нас, однако, приобретают привычку закреплять за окружающими определенные ярлыки. Часто это основано на поведении, которое нам не нравится или раздражает нас. Например, мы зацикливаемся на том, какой наш ребенок грубый или упрямый, или как коллега хвалится своими достижениями. Если кто-то обидел нас, мы чувствуем себя настороже при каждой встрече с этим человеком. Если наш партнер делает колкое замечание в наш адрес перед тем, как утром уйти на работу, мы готовы к тому, что услышим еще больше таких комментариев вечером. Мы забываем, что каждый, включая и нас самих, постоянно меняется.

В своей пьесе «Коктейльная вечеринка» Т. С. Эллиот пишет:

Хотя мы, конечно, можем увидеть шаблоны поведения и в себе самих, и в других, совокупность наших предположений не определяет человека. Если мы остановимся и спросим: «Кто ты на самом деле?» это приведет нас к более глубокому понимаю. Как я поняла, глядя на Нараяна, когда мы видим изначальную чистоту, природу будды, мы непременно отвечаем на это любовью.

Нежность, любовь и доброжелательность, которые сами собой возникают в нас, когда мы видим чистоту в других, в буддизме называются метта, или любящая доброта. И хотя любящая доброта – это неотъемлемая часть того, кто мы есть, ее также можно развить при помощи ряда практик, которые передаются через нерушимую линию учений последние две с половиной тысячи лет.

Когда мы испытываем любовь к кому-нибудь, мы желаем им счастья и благополучия. Это пожелание воплощено в том, что известно как практика любящей доброты. Традиционно мы начинаем эту медитацию, размышляя о собственной чистоте, и произносим простую фразу, выражающую наше неравнодушие: «Пусть я буду счастлив. Пусть я буду умиротворен. Пусть я буду наполнен любящей добротой». Это стандартные фразы, используемые в тексте практики, но любая молитва о благополучии, которая входит в резонанс с нашим сердцем, будет выражением любящей доброты. Как расширяющиеся круги сочувствия, любящая доброта начинается с нас самих и потом уже включает других: тех, кого мы любим, тех, к кому относимся нейтрально, тех, к кому нам иногда трудно испытывать доброжелательность и, наконец, всех существ.

Когда мы посылаем любящую доброту любимым людям, мы начинаем с тех, в ком нам проще всего увидеть изначальную чистоту. Если наше сердце наполняется нежностью, когда мы думаем о своем ребенке или бабушке, тогда стоит начать с них. Можно вспомнить, почему этот человек так дорог нам и произнести слова заботы о нем. Когда мы говорим: «Пусть ты будешь счастлив» и чувствуем всем сердцем значение этой молитвы, мы представляем, как эти люди становятся ярче и светятся от счастья. Когда мы делаем так, наше чувство теплоты по отношению к ним становится еще сильнее, и мы еще больше начинаем ценить этих людей.

Для того чтобы расширить круги любящей доброты и включить в нее тех, кто создает нам препятствия, требуется мужество духовного воина. Мы ищем ценные качества даже в тех, кто вызывает у нас гнев или неприязнь. Когда я испытываю к кому-то неприязнь, я представляю этого человека в теплых объятиях того, кто любит его, – мне это помогает. Я также могу представить, как они искренне молятся или радуются первому снегу. Когда мы представляем кого-нибудь таким образом, мы ничего не придумываем и не отказываемся от своих чувств или восприятия. Скорее мы пытаемся проникнуть за пределы наших привычных суждений, чтобы увидеть красоту, которая действительно существует. Далай-лама говорит: «Все хотят быть счастливыми. Никто не хочет страдать». Даже если нам сложно найти что-то хорошее в тех, кто далек от нас, мы можем вспомнить, что они, как и мы, хотят быть счастливыми и не хотят страдать. И хотя нам может быть очень сложно посылать любящую доброту тем, с кем сложно общаться, делая так, мы увеличиваем способность наших сердец к безусловной любви.