Так.

– Ты прав, наверное, – я достал из рюкзака веревку, протянул Ярославу. – Свяжи.

Ярослав брезгливо поморщился.

– Я пилот, а не… не застенщик, – сказал он. – Я не умею людей связывать. И не буду…

Отвернулся. Я поглядел на Лютера.

– А я что, опричник? – спросил Лютер. – В том смысле, что это… неприлично. Давайте ее разбудим и скажем…

– Точно! – встрял Ярс. – Скажем, чтобы она сама себя связала!

Я не понял – это он шутит так или всерьез мозгом повредился. В ухе много нервных окончаний, возможно, когда ему отстрелили ухо, часть его мозга перестала функционировать в достаточном объеме. Или терра-синдром вышел на пик обострения.

– Ну, пусть себя не связывает, пусть просто так сидит… Слушай, Макс, свяжи ее ты, а?

Поразительное чистоплюйство. Им, великим космическим космопроходцам, этические космонавтские нормы не позволяют связывать девушку, а я, грунтоход несчастный, получается, могу. Мне, получается, связывать девчонок только помечтать дай. Я рассердился, но тянуть было некуда, лучше, пожалуй, на самом деле связать, пришлось самому действовать.

Я повесил бластер на сосну, сел рядом с девчонкой. Наверное, надо было связать ей руки за спиной, но я не мог представить, как это сделать, дико слишком, руки за спиной. Поэтому я их просто связал, поверх свитера, аккуратно, но плотно, чтобы не вырвалась.

Ярослав и Лютер стояли, отвернувшись. Делали вид.

На всякий случай связал ей еще и ноги, по щиколоткам, чуть выше ботинок. Противно-то как. Просто необычайно отвратительно.

– Хорошо получается, – ехидно заметил Ярослав. – Старательно.

– Да, Макс, – согласился Лютер. – Зачем ты так тщательно? Не слишком?

Я не знал, что правильно ему сказать. То есть что – знал, как – нет. То есть я такие слова вслух не мог, надо поступать в Академию Циолковского.

Она очнулась. Посмотрела на руки. Потом на ноги. Мне стало уже просто космически отвратительно. Вот сам вид веревки на ее запястьях и то, что эти веревки моих рук дело… Я не смог этого дальше переносить.

– Извини, – сказал я. – Я сейчас исправлю, мы не хотели, это глупо и безобразно…

Я еще чего-то бормотал, пытаясь распутать узлы на ее лодыжках, но узлы затянулись, и не получалось, я тянул, дергал, капроновый шнур садился все плотнее. Я засуетился, растерялся и достал нож.

Она закричала, дернулась, глаза убрались под лоб. Я понял, как глупо, катастрофически глупо, я отбросил нож, но поздно. Поздно.

Девчонка извивалась у дерева. Глаза закатились, на губах появилась пена, ноги выгибались, пальцы скребли землю.

– Припадок, – сказал Лютер. – Припадок, однако, я никогда не видел припадков…

Он оттолкнул меня, опустился на колени и схватил девчонку за голову, и сжал ей виски пальцами с такой силой, что мне показалось, что пальцы девчонке в голову наполовину погрузились.

Девчонка хрипела. Правильно, что я ее связал, покалечилась бы. Или неправильно. Или… Не знаю…

– Помогите!

Заорал Лютер.

– Держи ее! Держи!

Я схватил за ноги. Ярослав потерялся, не знал, что делать, согнул деревцо.

– Что стоишь?! – заорал на него Лютер. – Руки ей держи!

Ярослав очнулся, подскочил к нам, поймал девчонку за руки. Она продолжала извиваться, держать ее получалось с трудом.

Лютер массировал девчонке виски.

Это продолжалось долго. Долго, бесконечно, не меньше минуты. Лютер держал виски, давил пальцами, скрипел зубами.

И девчонку отпускало. Она перестала изгибаться, перестала лягаться и дрожать, задышала глубоко и ровно. На губах выступила кровь, видимо, прокусила щеку. Ярс продолжал держать девчонку за руки, одеревенел словно.

Лютер поднялся. Его самого качало, и побледнел он тоже изрядно.

– Все, – сказал он. – Все. Макс, вызывай спасателей, игры кончились, жесткая посадка…

Это точно, посадка получилась жесткой.

– Встать!

Я обернулся.

Мальчишка стоял метрах в пяти. Целился. Моя вина. Разиня, оставил оружие без присмотра.

– В сторону, – парень повел оружием. – В сторону, сказал!

– Ухострел… – злобно выдохнул Ярослав. – Ну ты…

Парень выстрелил. Разряд угодил в дерево, вырвал кусок размером с футбольный мяч.

– Так, – сказал Лютер. – Так-так.

Парень целился то в меня, то в Ярса, то в Лютера, водил бластером по сторонам, пытался контролировать ситуацию, но он ее не контролировал, я это видел – Лютер и Ярс уже начали осторожно, полушагами, расходиться, чтобы взять парня с двух сторон. А еще он смотрел на девчонку.

– Успокойся, – попросил я. – Все в порядке. Сейчас я…

Он смотрел на ее связанные руки.

– Нам пришлось… – сказал я. – Для блага…

Для блага. Какая глупость.

Лютер сдвинулся. И Ярс сдвинулся. Еле заметно. Но он заметил.

– Стоять! – рявкнул парень. – Стоять, сказал!

Лютер замер. И Ярс. Он опустил руку в карман, достал транспондер.

– Положи это! – потребовал парень. – Положи бакен!

– Какой бакен…

– Красную! Штуку! На землю! Быстро!

– Хорошо, хорошо…

Ярс осторожно положил транспондер на мох.

– Все в порядке, – сказал я успокаивающе. – Он хотел вызвать помощь. Это транспондер Службы Экстренного Спасения. Твоей сестре нужна помощь, у нее контузия…

– Отпустите ее! – потребовал парень. – Развязать!

Мы переглянулись.

– Отпустить! – приказал он.

– Хорошо, – сказал я. – Хорошо. Все хорошо.

Девчонка опять была без сознания, голова болталась на груди. Веревка впилась ей в запястья, ладони побледнели. Стыдно. Неправильно все это, дико неправильно.

– Мы хотели как лучше… – глупо сказал Ярослав.

– Молчать, – сказал парень.

Лютер. За секунду до того, как Лютер думал сорваться с места, парень догадался и выстрелил. Разряд сжег воздух над головой Лютера, и Лютер сбился на полушаге, остановился.

– Буду убивать, – пообещал парень. – Буду убивать…

Он не врал, не обманывал, сказал буднично, заурядно, словно собирался почистить ботинки.

Но я видел, что Лютер не отступил, что он готов, готов в любую секунду. И Ярс готов. В этот раз они не собирались быть вторыми.

– Успокойся, – попросил я. – Все будет хорошо. Это не совсем то, что…

Ярослав дернулся в сторону, парень отвлекся на него, обернулся на полсекунды, и Лютер прыгнул снова.