Вскоре после этого был арестован на финляндском вокзале Павлов, несколько позже был арестован Трегубов, еще позднее, уже летом, в Петергофе на улице был задержан Гоц. Их судили осенью 1907 г. в петербургской судебной палате по обвинению в принадлежности к Боевой организации партии социалистов-революционеров и, по лишении всех прав состояния, сослали в каторжные работы на разные сроки.

Перед самым созывом Государственной Думы, но еще до 23 апреля, когда выяснилось, что покушение на Дурново невозможно, покушение же на Дубасова сопряжено со многими затруднениями, Гоц предложил два плана.

Он считал, и мы все были с ним согласны, что до открытия Думы необходимо совершить крупный террористический акт. Если не было возможности совершить его путем долговременной подготовки, то, по его мнению, следовало попытаться достигнуть успеха партизанским путем. Он предложил взорвать либо дом, где жил Дурново, либо поезд, в котором он ездил к царю. Не вдаваясь еще в технические подробности этих планов, Азеф сказал:

– Я согласен только в том случае, если я пойду впереди.

Я и Гоц ответили ему, что, по нашему мнению, это недопустимо. Как бы ни была велика необходимость в немедленном террористическом акте и как бы он ни был ответствен, организация не может жертвовать Азефом – своим шефом и практическим руководителем. Мы сказали, что мы просим его отказаться от такого его условия.

Азеф сказал:

– В таких делах, в открытых нападениях, необходимо, чтобы руководитель шел впереди. Я должен идти.

На это мы оба возразили ему, что находим достаточным, если с товарищами пойдем мы двое, и что поэтому нет нужды в его непосредственном участии в покушении.

Азеф задумался, потом он сказал:

– Ну хорошо. Там посмотрим.

Мы перешли к технической стороне планов Гоца. Нам встретилось два затруднения: во-первых, мы не были уверены, что в такой короткий срок сумеем обеспечить оба предприятия или хотя бы одно из них взрывчатым веществом, – взрыв и дома Дурново, и поезда требовал несколько пудов динамита.

Во-вторых, нам было неизвестно в точности расположение комнат в квартире Дурново, дом же, который он занимал на Мойке, был настолько велик, что, даже если бы удалось проникнуть внутрь его, не было никакой гарантии, что взрывом министр будет убит. Могло легко случиться, что половина дома была бы разрушена, но Дурново все-таки остался бы жив. Так случилось в августе 1906 года, когда максималисты выполнили аналогичный план, взорвав дачу министра Столыпина на Аптекарском острове.

Точно так же нам не было известно в точности, с каким именно поездом и в каком именно вагоне ездит Дурново. Мы могли опасаться взрыва обычного курьерского поезда и смерти лиц, совершенно непричастных к правительству. Мы помнили о взрыве свитского поезда партией «Народной воли» в ноябре 1878 года.

Установить в короткий срок расположение комнат Дурново не было никакой возможности. Едва ли также в этот срок было возможно выяснить с достоверностью, каким именно поездом ездит Дурново. Мы могли только установить силы охраны Царскосельской железнодорожной ветки и возможность открытого нападения на ней. Выяснением этого занялся Гоц. Он заявил, что ветка охраняется достаточно сильно, взрыв ее днем, при приближении министерского поезда, был более чем затруднителен.

Что касается динамита, то заключение по этому поводу должен был дать Зильберберг.

Зильберберг жил в Териоках, в лаборатории. Он и его квартира были вне всяких подозрений, и работа его шла очень успешно. Но Зильберберг тяготился своей, скорей пассивной, ролью. Он хотел принять более непосредственное и близкое участие в делах организации и имел к тому все данные. Предполагалось, что он возьмет на себя непосредственное наблюдение за Дурново в Петербурге и для этой цели станет извозчиком. Но его занятия в лаборатории – приготовление бомб для Дубасова и Акимова, помешали этому: он остался в той же роли старшего химика.

Зильберберг, которому мы сообщили план Гоца, ответил, что он берется при помощи обученных товарищей в короткий срок сделать несколько динамитных панцирей и бомб, но что общее количество динамита, имеющегося в его распоряжении, едва ли достаточно, чтобы взорвать поезд или дом Дурново.

Таким образом, первое из наших затруднений не устранялось, второе устранялось только отчасти.

Азеф, рассмотрев план еще раз, сказал:

– Кроме всех затруднений, есть еще одна сторона: вправе ли организация требовать, чтобы член ее взорвал себя на воздух?

Было решено план Гоца отклонить, и сам Гоц согласился с этим.

Итак, к созыву Государственной думы, т. е. к сроку, поставленному Центральным комитетом, мы оказались не в состоянии совершить крупный террористический акт, если не считать покушения на Дубасова, которое, хотя и имело несомненный моральный успех, все-таки было почти неудачей: Дубасов остался жив.

Я был склонен приписывать тогда эти неудачи трем причинам: во-первых, ограничению срока нашей работы, во-вторых, устарелости метода наружного наблюдения, в чем убеждала меня неуловимость Дурново, и, в-третьих, недостаточной гибкости и подвижности Боевой организации. Кроме того, переполнение ее при немногочисленном центре (Азеф и я) исключало тесную связь между центром и отдельными лицами. Эти недостатки были мной неоднократно указаны Азефу.

Кроме крупных террористических предприятий, Боевая организация в тот же период подготовляла некоторые акты меньшей важности: против адмирала Чухнина, генерала Мина, полковника Римана, провокатора Гапона и заведующего политическим розыском Рачковского. Но ни одно из этих дел не было приведено в исполнение силами Боевой организации.

Как я уже говорил, Зензинов отправился в Севастополь с поручением выяснить возможность убийства адмирала Чухнина. Он приехал, когда в Севастополе находился Владимир Вноровский, тогда еще не член Боевой организации, и Екатерина Измайлович, поставившие себе ту же цель. Зензииов вернулся в Финляндию и сообщил, что Чухнин будет, вероятно, убит этими товарищами. Действительно, 22 января 1906 года Екатерина Измайлович, явившись во дворец адмирала Чухнина в качестве просительницы, произвела в адмирала несколько выстрелов из револьвера и тяжело его ранила. Она была тут же, на дворе, без всякого суда и следствия, расстреляна матросами. Вноровский скрылся. Чухнин был убит 29 июня того же года матросом Акимовым на своей даче под Севастополем «Новая Голландия».

Покушение на генерала Мина и полковника Римана произошло при следующих обстоятельствах.

Студент Института путей сообщения Самойлов и бывший студент Московского университета Яковлев (Гудков) заявили Боевой организации о своем желании принять участие в террористическом акте. За Самойловым не было боевого прошлого. Яковлев участвовал в Московском восстании. Ни того, ни другого до их предложения я никогда не встречал, но у них были наилучшие рекомендации. И действительно, оба покушения окончились неудачей не по их вине.