У входа Анжелика увидела аббата, который сообщил ей, что ее брат, Раймонд де Сансе, духовник знатных особ при дворе, желает переговорить с ней.

— Сейчас, ночью? — удивилась мадам Марен.

— Да, именно сейчас, мадам.

Анжелика вернулась и, накинув мантию и надев маску, вышла, крайне удивленная приходом аббата, а не брата. Да, это была действительно щекотливая ситуация: если бы кто увидел в такое время иезуита со своей сестрой, мужа которой несколько лет назад сожгли на Гревской площади!

Аббат сказал, что идти недалеко. Через несколько минут молодая женщина оказалась перед домом, построенным в буржуазном стиле. Это был маленький старинный отель, принадлежавший, по-видимому, иезуитскому ордену.

В вестибюле спутник Анжелики исчез, как привидение. Она подняла глаза и увидела, что по лестнице спускается длинный силуэт, держащий в руке подсвечник.

— Это вы, сестра моя? — спросил иезуит приятным бархатным голосом.

— Да, это я, Раймонд.

— Идите за мной, прошу вас.

Анжелика последовала за ним, не задавая никаких вопросов. Секретные связи семьи де Сансе де Монтелу снова возобновились.

Духовник привел ее в тускло освещенную ночником каменную келью. Внутри алькова, на кровати, Анжелика увидела бледное лицо ребенка или, вернее, девушки, похожее на лик мадонны. Ее глаза были закрыты, она почти не дышала.

— Эта женщина больна, — сказал иезуит, — и, быть может, она умрет.

— Кто это? — растерянно спросила Анжелика.

— Мари-Агнесса, ваша сестра, — ответил Раймонд и, помолчав, добавил:

— Она пришла искать убежище у меня. Я приютил ее, но, узнав ее болезнь, решил посоветоваться с женщиной и вспомнил о тебе.

— Ты правильно сделал. Что с ней?

— Она потеряла много крови. Я думаю, что она неудачно сделала аборт.

Анжелика с горечью посмотрела на свою молоденькую сестру.

— Нужно как можно скорее остановить кровотечение, иначе она может умереть, — сказала она.

— Но я не могу держать ее в этом доме, который является пристройкой к семинарии. Ты меня хорошо понимаешь, не так ли?

— Как только она получит медицинскую помощь, я перевезу ее в мой отель, а пока надо бежать за Великим Матье.

Через четверть часа Матье, знаменитый парижский доктор, был уже в келье и принялся лечить молодую девушку с энергией и опытом многолетней практики, как обычно, философствуя. Но бедная Мари-Агнесса была неспособна слушать его басни.

Наконец, Анжелика увидела, что кровотечение постепенно остановилось и щеки девушки стали розоветь.

Матье ушел, оставив мадам Марен снадобья, которые больная должна была все время пить, чтобы восстановить потерянную кровь.

Посмотрев на больную, Анжелика сказала:

— Я думаю, что утром мы сможем перевезти ее ко мне.

— Хорошо, подождем до утра, — согласился иезуит. Он опустил свой матовый профиль, не такой худой, как когда-то, как бы раздумывая о мирских делах.

— Раймонд, как ты узнал, что я живу в отеле дю Ботрен под именем мадам Марен? — спросила Анжелика брата.

— Мне легко было узнать это, сестра. Я восхищаюсь тобой. Отныне ужасное дело, жертвой которого ты стала, очень далеко. Оно ушло в прошлое.

— Нет, не так уж далеко, — с горечью заметила Анжелика. — Его не забыли. Я не могу выйти в свет. Многие дворяне, по происхождению ниже меня, смотрят на меня как на преуспевающую шоколадницу. Я никогда не смогу быть при дворе, в Версале…

Раймонд проникновенно смотрел на сестру, зная все ее мирские дела.

— Но почему ты не хочешь выйти замуж? Титул баронессы или графини тебе не помешал бы. Я знаю, что у тебя много поклонников.

Анжелика подумала о Филиппе дю Плесси и почувствовала, что покраснела от этой мысли.

— Выйти замуж за маркиза дю Плесси — это было бы великолепно! Почему я раньше не подумала об этом?

— Потому что не считала себя вдовой, — скупо заметил иезуит. — У тебя есть все, чтобы выйти замуж и войти в свет честным образом. Чем смогу, помогу тебе.

— Спасибо, Раймонд. Это было бы великолепно, — мечтательно повторила Анжелика. — Мне было так трудно выкарабкаться из грязи, ты ведь не знаешь всего. Я была на парижском «дне». Из всей нашей семьи, быть может, только я так низко пала. К тому же нельзя сказать, что судьбы у каждого из нас были такие уж блестящие. Почему у нас так в роду?

— Я благодарю тебя за это «мы», — заметил Раймонд, улыбаясь. — Вот я стал иезуитом. Вспомни, отец всегда был недоволен нами. Он хотел видеть нас в большом религиозном свете и чтобы у нас был большой приход. Но мы разочаровали его. Жосслен уехал в Америку, Денис — единственный военный в семье и тот горячая голова, страстный игрок. Гонтран… не будем о нем говорить, ибо он морально опустился — стал художником, как простой кустарь. Альберт — паж у маршала Рошона.

— А Мари-Агнесса? — спросила Анжелика и замолчала, прислушиваясь к тихому дыханию, доносившемуся из алькова. Помедлив, она добавила:

— Она и раньше любила развлекаться в Монтелу с местными юношами. При дворе она, наверное, попробовала всех.

Раймонд молча слушал Анжелику. Затем он закрыл глаза и глубоко вздохнул.

— Анжелика, сестра моя, я поражен пороками нашего времени. Мы являемся свидетелями развращенных нравов, жестоких убийств. Потомки нам не простят этого. За прошедший год многие мои исповедницы избавились от ненужного плода. Вот какие нравы существуют в наш век, сестра моя! Только одна церковь сможет вывести из тупика людей и навести порядок в королевстве.

Ночь была спокойной, запах ладана разливался по каменной келье, тень от распятия, стоявшего между сестрой и братом, показалась Анжелике, впервые за столько лет, не мрачной, а успокаивающей.

Внезапно она опустилась на колени.

— Раймонд, хочешь послушать мою исповедь? — тихо спросила Анжелика.

Выздоровление Мари-Агнессы продолжалось уже в отеле дю Ботрен. Все было относительно нормально. Однако молодая женщина оставалась печальной и не игривой, как обычно. Казалось, она навсегда забыла свой кристальный смех, который вот уже несколько лет шокировал весь королевский двор.

В Мари-Агнессе начала проявляться другая сторона ее характера. Было видно, что она раскаивается за свои старые дела. Но, как только она поправилась, Анжелика выбрала момент, чтобы дать ей пощечину.

Прошло уже больше двух недель, как молодая женщина встала на ноги, но, казалось, не собиралась покидать свою сестру, мадам Марен. Никто даже не догадывался, что они были сестрами, и этот факт очень забавлял их.

Королева часто справлялась о здоровье любимой фрейлины. Последняя отвечала, что чувствует себя хорошо, но хочет уйти в монастырь. Мари-Агнесса казалась очень серьезной. Она абсолютно отказалась кого-либо видеть, погрузившись в чтение старых церковных книг.