еще слишком далеко от аэродрома в Шарлотсвилле, чтобы попытаться дотянуть до него. Если они не найдут место для немедленной вынужденной посадки, то вполне вероятно, что Боинг просто взорвется в воздухе. Но даже если этого не случится, то, оставаясь слишком долго на большой высоте, все пассажиры либо погибнут от кислородного голодания, либо в их мозгу произойдут необратимые изменения. Однако такой тяжелый самолет нельзя слишком быстро опустить до высоты, на которой все смогут свободно дышать. Это надо делать медленно и осторожно, при этом все время сбивая скорость, иначе лайнер начнет просто пикировать.

Постепенно снижаясь над вечерней землей, Уорнер и Райс с беспокойством следили за горящим крылом и в то же время лихорадочно искали глазами место, где они могли бы безопасно приземлиться, но видели под собой лишь поросшие густым лесом вершины гор Шенандоа.

Им нужна была большая открытая площадка, но пока ничего подобного не встречалось. Уорнер нервно посмотрел на часы. Слишком долго уже горит крыло. И слишком еще высоко. Несколько минут они пробивались сквозь облака.

И тут Ларри увидел широкую просеку — полосу отчуждения газовой компании. Сейчас по ней проходила трасса для джипов и тракторов, а впоследствии здесь должны были проложить газопровод. Уорнер выпустил шасси, они вышли и с громким щелчком зафиксировались, встав на замки. Он был бесконечно благодарен судьбе, что хотя бы шасси не повреждены. По мере снижения он старался выбрать относительно ровный участок просеки и надеялся, что тот окажется достаточно широким, чтобы при посадке деревьями не оторвало крылья.

Выравнивая самолет возле самой земли, Уорнер успел подумать, что, очевидно, уже слишком поздно, чтобы пытаться спасти пассажиров. Со времени взрыва прошло уже более десяти минут.

Глава шестнадцатая

В седьмом часу того самого злополучного вечера Вернон и Роза Херн безуспешно пытались добраться до поместья Карсон.

— Этот план ни к черту не годится! — злилась Роза, царапая по бумаге длинными накрашенными ногтями.

Чарльз и Анита Уолш снабдили всех своих гостей подробными картами местности с указанием кратчайшего пути в поместье. На схеме четко был указан поворот на гравиевую дорожку, ведущую к самым воротам владений Уолшей. Но Именно этот поворот они и прозевали. И теперь вот уже целый час безуспешно пытались вернуться на знакомое место и возобновить обозначенный на карте маршрут. Однако вместо этого они постоянно петляли по каким-то грязным и узким проселкам, где колеи были настолько глубокими, что временами их машина двигалась со скоростью не более пятнадцати миль в час. Оба супруга были раздражены и издерганы бесконечными поисками. Кроме того, по дну их новенького «кадиллака» постоянно скребли камни и сухие комья глины, и это тоже действовало им на нервы.

Роза вынула из сумочки пудру, раскрыла ее и начала вертеть в разные стороны зеркальце, рассматривая свою новую прическу.

— Слава Богу, у нас хоть кондиционер теперь есть! — проблеяла она. — Если бы мне пришлось всю дорогу дышать этой пылью и смотреть, как портится мой новый перманент, я бы, наверное, просто не выдержала!

— Если бы не твой перманент, — огрызнулся Вернон, — мы бы выехали из дома вовремя и были бы на месте уже три часа назад. Теперь же остается только надеяться, что мы попадем туда до темноты, а иначе мы вообще никогда не найдем это проклятое поместье.

— Давай, вали теперь все на меня! — разозлилась Роза. — Ты сам все время говоришь, что я должна хорошо выглядеть, а когда я начинаю заниматься своей внешностью, ты на меня сразу набрасываешься. Этому когда-нибудь придет конец?

— Я не собираюсь с тобой ругаться. — Вернон попытался настроиться на мирный лад. — Я только хочу сказать, что если бы ты сегодня утром занялась упаковыванием наших вещей, а не удрала в свой клуб «Наутилус», то у тебя осталось бы еще достаточно времени и на парикмахера.

— Так! Теперь ты прицепился к моим занятиям. Вернон» я собственным ушам не могу поверить! Ты, по-моему, должен быть просто счастлив, что твоя жена умудряется еще и спортом заниматься. Кстати, тренер из «Наутилуса» считает, что мне всего двадцать семь лет.

— А зачем ему знать твой возраст? Он что, собирается залезть тебе под юбку?

— Между прочим, мой тренер — женщина.

— Ну и что тут странного? Она тоже вполне может захотеть залезть тебе в трусы. Если хочешь знать, то большинство этих дамочек, которые только и делают, что качают мышцы, — просто-напросто лесбиянки. Да они даже и на женщин-то не похожи — сплошные мускулы. Я представляю себе, каково с ними в постели! Все равно, что с парнем переспать, наверное.

Роза почувствовала себя оскорбленной и поэтому обиженно произнесла:

— Ты что же, хочешь сказать, что я выгляжу старше?

Вернон вовсе не хотел наступать жене на любимую мозоль. Это было их общее больное место, потому что супруги изо всех сил старались выглядеть как можно моложе и вести себя соответственно.

— Ну, конечно, тебе не дашь твоих лет, — совершенно искренне начал он. — Я ничего такого не имел в виду. Но двадцать семь — это уже слишком. Если бы я не знал тебя, то дал бы тебе Рде-нибудь тридцать два — тридцать три.

— Правда?

— Да. Ты на больше не тянешь.

— Кристине Бринкли уже двадцать девять, — подсчитала Роза. — Пожалуй, тридцать два не так уж и плохо. — Казалось, Роза навсегда теперь запомнила эту цифру, будто это и был ее настоящий возраст.

— Ну, а на сколько я выгляжу, как ты считаешь? — спросил Вернон, выпрямившись и широко улыбнувшись, словно от этого его молодость сразу же бросится в глаза. Но как раз в этот момент под колеса попал большой камень. Вернон стиснул зубы, скривился и выругался:

— Черт! Не хватало нам еще загубить машину! Того и гляди, останемся здесь навсегда, в этом Богом забытом лесу!

— Тридцать пять, — соврала Роза, только чтобы польстить своему мужу. Она знала, что это ему понравится и покажется правдоподобным. На самом же деле Вернону было уже сорок четыре года. Конечно, Роза вполне справедливо считала, что на вид ему можно было дать где-то сорок. У него не было никакого брюшка, а грудь от постоянных физических упражнений казалась прямо-таки молодецкой. Но волосы на голове уже заметно поредели, и он частенько подкрашивал проступающую на висках седину.

— На днях одна девица за обедом сказала, что мне можно дать двадцать девять, — похвастался Вернон.

— Что ты говоришь? — Роза удивленно приподняла накрашенные брови. — И давно ты начал приглашать на обеды девиц?

— Не кипятись. Она из рекламного отдела, ее наш шеф нанял. Малышке всего