двери. Я не знала, как справиться с тем, что чувствовала, но понимала, что теряла контроль.

— Тебе лучше уйти, ― выдохнула, отчаянно пытаясь дышать.

— Нет, ― тихо ответил он, медленно приподнимая её подбородок вверх, ― больше я не совершу подобной ошибки.

Я мгновенно растворилась в его глазах. Безвозвратно пропала в его запахе и словах. С каждой секундой он забирал меня всё глубже и глубже, в свой личный Ад. А я безвольно, как послушная раба, следовала за ним.

Он сжал свою руку в слабый кулачок и указательным пальцем мягко коснулся моей щеки. Резко выдохнула и прикрыла глаза, чувствуя, как на его прикосновения отзывается каждый участочек тела. Он вел нежную дорожку из прикосновений по моей щеке и подбородку, заставляя ощущать, как кровь быстрее бежит по венам.

Из горла вырвался едва различимый стон, когда он провел большим пальцем по нижней губе. Чувственность этого момента заставила задохнуться.

— Дарен…

— Я не могу контролировать это, ― прошептал у моего уха, ― останови меня, или будет уже слишком поздно.

Открыла глаза, осознавая, что он прав. Если я не прекращу это, то, возможно, мы оба об этом пожалеем. Но кто бы сейчас знал, как плевать мне было на свой здравый смысл.

Я помедлила всего секунду, после чего, послав далеко и надолго все предрассудки, притянула его к себе и поцеловала. Страстно. Сильно. Со всем чертовым желанием, которое уже который день заставляло тело сгорать в дьявольском огне.

Обняв руками спину, одним движением он приподнял меня, позволяя обхватить ногами его бедра, а затем прижал к стене. Я обвила руками его шею, прижимаясь к нему сильнее и чувствуя, как с каждым мгновением желание внутри разрастается всё сильнее.

Ощущала вкус темного шоколада на языке, но даже его горькость никогда не казалась мне слаще, чем сейчас. Я жадно вбирала этого мужчину и пыталась отдать ровно столько же в ответ.

— Ты уверена? ― на пределе прохрипел он, сумев прервать поцелуй.

Я видела, как тяжело ему было сдерживаться, и то, что он делал это ради меня, заставило что―то внутри предательски ёкнуть.

— Нет, ― тихо ответила, снова обхватив руками его лицо, ― но это лучшее, в чем я когда―либо сомневалась.

И больших слов ему не требовалось. Его губы моментально нашли мой рот, и он ворвался в него с новой, удвоенной силой. Я тихо застонала, прижимаясь к нему всем своим телом и ощущая, что ещё чуть―чуть, и просто рухну… провалится в забытье.

Я не знала, что именно испытывала: обыкновенное желание или что―то большее, но даже если за этим и не крылось ничего особенного и на утро я пойму, что совершила самую большую в своей жизни ошибку… черт, эта ошибка будет того стоить.

Я не помнила, как он отнес меня в спальню, потому что всё, о чем могла в тот момент думать ― его мягкие и пьянящие губы. Но когда ощутила под собой мягкость знакомых простыней, неосознанно пришла в себя.

Господи, я ведь ещё ни разу в жизни не делала этого.

Ни разу в жизни не была с мужчиной…

— Дарен… я…

— Не надо, ― прошептал он, указательным пальцем касаясь моих губ, ― я всё знаю.

— Откуда? ― тихо спросила, чувствуя, как пульс начинает стучать как бешеный.

Он немного помолчал, нежно разглядывая её лицо.

— «Навсегда отдать человеку своё сердце»… ― прошептал, повторяя мои недавние слова. ― Оно ещё никому не отдано. И до сих пор бьется внутри тебя. ― Дарен осторожно убрал светлую прядь с моего лица, касаясь пальцами дрожащей кожи и пропуская через всё тело мощнейший электрический заряд. ― Я не знаю, имею ли право просить тебя…

Я не позволила ему договорить. Приложила ладонь к его губам, а затем, встретившись с его глазами, отрицательно покачала головой. Не спеша убрав руку, позволила ей скользнуть вниз к его шее, а затем притянула к себе.

На этот раз поцелуй был нежным и бархатистым ― легкое, едва ощутимое касание губ губами. Я даже не подозревала, что мужчина, так яро доказывающий свою жестокость и бессердечность, способен проявлять такую мягкость, заботу и чувственность.

Сколько ещё граней в нем оставалось для неизведанными?

Руки Дарена медленно сползли вниз и, ухватившись за край платья, потащили его вверх. Услышала, как лязгнула молния и непроизвольно приподнялась, чувствуя, как кожа вновь покрывается мурашками ― снова, и снова, и снова… и я уже не могла их остановить.

Он осторожно снял с меня платье и, а я стянула с него футболку. Когда мои ладони легли на его обнаженную грудь, ощутила, как по всему телу разлилась волна невероятной теплоты. Дарен едва ощутимо коснулся губами ключицы, шаг за шагом продвигаясь всё ниже и ниже, заставляя чувствовать трепет каждым оголенным нервом.

Мне казалось, что за моей спиной выросли крылья, а в животе начали зарождаться бабочки. Много―много разнообразных бабочек… кто бы мог подумать, что эти нелепые и, казалось бы, на первый взгляд выдуманные фразы в одно мгновение станут такими настоящими и значимыми. И что я поверю в каждую из них.

— Что ты делаешь со мной, ― шептал он, прокладывая сладостную дорожку из поцелуев по линии моего живота, ― что творишь…

Выгнулась от удовольствия и тихо застонала, закрывая глаза и бесконтрольно сминая пальцами простынь. Пока Дарен целовал моё тело, нежно касался его кончиками своих пальцев и лишал последней «защиты», я чувствовала, что вместе со своим телом в этот самый момент отдаю ему что―то не менее важное, то, что уже никогда не смогу забрать назад.

Да, было страшно. Очень страшно.

Но эту боязнь перекрывало то, что сейчас было намного сильнее любого страха ― необъяснимое и безумное желание раствориться в этом мужчине и позволить ему испить себя до дна. До самой последней капли.

Когда его пальцы потянулись к трусикам, я зажмурилась, вжимаясь в кровать, чувствуя, как гулко колотится сердце.

Раз ― два ― три ― четыре ― пять ― шесть ― семь…

— Посмотри на меня, Эбби, ― его внезапный шепот прорезался сквозь затуманенное сознание.

…Восемь ― девять ― десять…

— Эбби, ― повторил Дарен, на этот раз взяв моё лицо в свои ладони. ― Посмотри на меня, ― когда я открыла глаза, он тихо сказал: ― я не хочу, чтобы ты боялась меня.

Ощутила, насколько тяжелыми для него оказались эти слова.

В его взгляде была такая сильная мука, что у меня до боли сжалось сердце.

Я знала, как сложно ему было контролировать себя, он был именно таким ― вспыльчивым,