Нина смотрит на мужа. Ищет что-то в его взгляде, ищет – и не находит. Не видит. Тень картины.

– Ты позвал убийцу, потому что я сделала свидетелями Адриена с Этьеном?

Лицо Эмманюэля мрачнеет. Он закатывает глаза.

– О чем ты?

– Ты был против. Не хотел их. Признайся, они тебе не нравятся, ты ревнуешь к нашей дружбе!

– Ты слишком много выпила. Возьми себя в руки…

После смерти Пьера Бо Блондена отправили на предпенсию. Жандармы не сумели установить, кто кого подрезал, почтальон на велосипеде водителя тяжелого грузовика или тот его! Блонден заявил, что старик появился с улицы Жана Жореса, расположенной слева от площади, но Нина была абсолютно уверена, что дед выехал с улицы Сен-Пьер, находившейся справа от водителя. К несчастью, грузовик тащил тело несколько десятков метров, поэтому жандармы и страховые следователи не установили истину, а свидетелей не было.

Через несколько недель Нина отправилась на обе улицы, чтобы расспросить жителей домов и узнать, бросили им корреспонденцию в почтовые ящики или нет. Все ответили утвердительно. С какой улицы начал в тот день Пьер Бо? Никто теперь этого не узнает, но Нина винит Блондена. Она пыталась поговорить с ним, один раз шла следом по улице, но он сбежал. Тогда она заявилась домой, и мадам Блонден открыла дверь, но заявила, что мужа нет. Нина не сомневалась, что он прячется, но настаивать не стала. Зачем, что бы это изменило? Деда уж точно не вернуло бы. Докажи она вину шофера, у Дамаммов были бы неприятности, а ведь они теперь ее семья.

* * *

Несколько часов спустя новобрачные открыли бал вальсом. Нину обучила мать Эмманюэля. Гертруда Дамамм, женщина с прекрасным чувством юмора, объяснила невестке, что считает свое имя нелепым и потому просит называть ее Ге. Но ни в коем случае не Геге, Нина захихикала. И они начали упражняться в большой столовой. Ге – босиком, Нина – в кедах. «И раз, и два, и три… И раз, и два, и три… И раз, и два, и три…» Вот так получилось, что Нина узнавала свою свекровь, в буквальном смысле наступая ей на ноги под музыку в уютном и веселом замкнутом пространстве «танцзала».

В Замке человек никогда не остается наедине с собой. По воскресеньям за столом собираются человек десять как минимум, а вокруг них суетятся слуги. Во время репетиции Нина открыла для себя забавную и доброжелательную женщину, совершенно не похожую на холодную сдержанную гранд-даму, которую увидела при первой – официальной – встрече с родителями Эмманюэля. Ге расспрашивала ее о детстве и о Пьере Бо, потому что хотела понять, ей было по-настоящему интересно. Нина умолчала о том, что Марион с сообщником заявилась в дом вечером после похорон и вынесла все, что считала «своим по праву». Она сказала, что не знала матери. Никогда не видела. Ничего не помнила, а воспитывал ее дед. И очень любил.

Нина всегда аккуратно, даже придирчиво, выбирает слова в разговоре со свекром и свекровью. Непосредственности – бой! Эти люди не принадлежат к ее миру. Они учились в знаменитых лицеях и институтах, а родились «с серебряной ложкой во рту», это странное выражение часто повторял Пьер Бо. Нина побаивается отца Эмманюэля Анри-Жоржа и, встречаясь с ним в доме, ходит по стеночке. Свекор старается проявлять радушие – по мере сил, но он не весельчак, а обращаясь к ней, смотрит высокомерно, как Всевышний с небес. Впрочем, все их разговоры ограничиваются вежливыми банальностями.

Утром Нина надевала подвенечное платье, Мари-Лор и Жозефина восхищенно ахали, повторяли: «Боже, до чего ты хороша!» – тут появилась Ге и воскликнула: «Ух ты, какая красавица моя невестка!» Мари-Лор пошла варить кофе на всех, Ге открыла сумочку и сказала: «По традиции, у невесты обязательно должно быть что-то голубое, что-то новое, что-то старое и что-то одолженное в день свадьбы», – подарила ей кольцо с сапфиром и футляр с браслетом из белого золота, старинное кольцо с бриллиантами головокружительной красоты, а взаймы дала собственное обручальное кольцо.

Нина смотрела на трех обхаживающих ее женщин и пыталась понять, почему мать поступила с ней так, как поступила.

Праздник запланировали в семи километрах от Ла-Комели, в месте, способном принять сто гостей, с кухней, залом приемов, садами, танцполом и прилегающими зданиями, где имелись апартаменты и спальни для пожелавших заночевать. Обстановка роскошная, цветы повсюду. Много веков назад белые розы оплели стены, везде горят свечи. Декорация волшебной сказки.

Всем занимались родители Эмманюэля. Ге попросила молодых составить меню и выбрать музыку. Первая часть бала будет классической, под скрипичный оркестр, а в полночь появится диджей и начнут разливать текилу.

Новобрачные кружатся в вальсе, глаза в глаза, щелкают затворы фотоаппаратов, сверкают вспышки. Нина пьяна. Только Этьен с Адриеном знают то, его другие никогда не увидят. Глаза их подруги блестят не от счастья, а из-за шампанского. К ним присоединяются пары, минут двадцать все танцуют, потом возвращаются за столы. Хмурится только Адриен. Этьен уже успел набраться и теперь пьет только воду, чтобы прояснилась голова: ему предстоит читать речь, которую они сочинили для молодоженов. Вообще-то главным автором был Адриен, но он наотрез отказался выступать на публике и заключил с Этьеном джентльменское соглашение: «Я пишу, ты читаешь».

Распорядитель застолья постучал серебряным ножом по бокалу, призывая к тишине. Этьен поднялся, нервно откашлялся, подавил идиотское желание расхохотаться. Не сейчас.

«До чего же он все-таки хорош, этот болван!» – подумала Нина и глотнула шампанского. Этьен еще и рта не открыл, а она уже разволновалась до невозможности. Эмманюэль крепко сжал ее колено, призывая держать себя в руках.

– Дорогая Нина, мы с Адриеном составили спич в твою честь… ты, само собой, понимаешь, что трудился он… А я смотрел… Когда-то мы вот так же делали домашние задания. Из двух парней лодырь я… И в нашей троице тоже я. Ладно, вернемся к сути дела.

Он с вызовом смотрит на отца и разворачивает страницу, ждавшую своего часа в кармане пиджака.

– Дорогая наша Нина! Мы встретились, когда нам было по десять лет, но воспоминаний о жизни до этого события не сохранилось ни у одного из нас. Ты – начало, Нина, ты – хорошая ученица, подруга, художница, смех, сестра и свет. Не карманного фонарика, но звезды или астероида. Ты – наша единственная и неповторимая, полноводная река, соединяющий два слова дефис. Трое. Мы росли втроем. Принято говорить: «Они едины, как пять пальцев одной руки» – на нашей руке до сего дня их было три, что совершенно нам не мешало. Я – слева, ты – в середине, Адриен – справа. Мы росли в одних и тех же комнатах, топтали одни и те же тротуары, ходили вместе в одни и те же школы, занимались музыкой в одних и тех же подвалах. У нас были общие мечты. Знаешь ли ты, как приветствуют тремя пальцами? Большим, указательным и средним. Это называется клятва верности. Мы всегда будем верны тебе, мы – твои вечные паладины, Нина. Ты по определению большой палец, хотя красавец-муж надел тебе кольцо на безымянный, символ вашей любви, вашего союза. Но вернемся к тебе. Ты в первую очередь художник, Нина. Живая и живущая. Гениальная рисовальщица по призванию и певица в свободное время. Мы возвращаем тебе твой голос, песни останутся в воспоминаниях о детстве и юности, а ты начнешь строить новую жизнь. Без твоего голоса наши композиции рассыплются в прах, но это не так уж и страшно. Публика по нашей группе не заплачет, потому что у нас ее нет. Новогодние представления и музыкальные фестивали только выиграют от нашего отсутствия. Сегодня у нас потеря, зато ты будешь счастлива. Ты никогда ничего не делала как все. Ты всегда опережала нас на целую эпоху. Почему? Ну, это просто: ты – девчонка, мы – парни. У мальчишки на одну жизнь меньше, чем у любой крошки. Зря, что ли, поэт назвал женщину «будущим мужчины»? Дорогая Нина, раньше у тебя было две семьи – наши. Сегодня появилась третья. Снова цифра 3, как напоминание о Святой Троице. Отец, Сын и Святой Дух. Припев твоего существования. У вас с Эмманюэлем будет новая семья. Сегодня он составит твое счастье, ваше общее счастье. Эмманюэль, сегодня вечером мы доверяем тебе нашу сестру. Есть вещи, которые тебе предстоит узнать о ней, с течением лет ты будешь открывать разные стороны натуры жены и не перестанешь радоваться. Вторая натура Нины – улыбка, хорошее настроение. Мы составили для тебя список – далеко не полный, ведь списки исчерпывающими не бывают – из трех рубрик: что Нина любит, чего Нина не любит и, наконец, что нам не нравится в Нине. Нина любит шоколадные хлебцы и черный кофе, собак, кошек, свиней, телят, коров на выпасе, но не в тарелке. Она может разрыдаться над говяжьим жарким по-бургундски, всегда об этом помни, Эмманюэль… Она часто заставляла нас чувствовать себя преступными пожирателями колбасы. Нина обожает аромат ванили – на коже и в еде, ей нравится карибский коктейль «Пина колада» с кокосовым ликером «Малибу», лимонная соль, горчица и помидоры, она обожает шарить по ящикам чужих шкафов, танцевать, плавать, смотреть сериал «Коломбо», обуваться в уродливые кеды, есть яблочный пирог, кремы на десерт, перечный соус, сладкий картофель, сыр, гренки и вишню. Ей противна горечь грейпфрута, она ненавидит очереди, людей с влажными ладонями, лед в стакане и горячие десерты. Не вздумай дарить жене мех, если, конечно, не решишь от нее избавиться. А вот что нам не нравится в Нине: она рисует нас целый день, даже рано утром, не до конца проснувшихся, даже спящих, со вскочившими прыщами и мешками под глазами. Мы позировали ей часами. Нина – ноль в видеоиграх и теннисе, но всегда хочет участвовать, это чистый кошмар! А еще она задает каверзные вопросы. «Почему бананы желтые?», «Откуда берется слюна?», «Почему он на меня не посмотрел?», «Почему слезы соленые?», «Почему людям бывает на все плевать?», «Почему говорят «упасть в обморок», что это такое – обморок?!», «О чем думает дождевой червяк?»… Короче, мы тебя предупредили, Эмманюэль. О Нине всегда говорили, что она совершенно не ориентируется во времени и пространстве, не может выбрать между «да» и «нет». Вранье! У нас имеется неопровержимое доказательство: сейчас она сказала тебе «Да!». Мы желаем вам обоим огромного, как мир, счастья. Дерзайте!