Гвениола никому не призналась, но в тот момент ее сердце облегченно ухнуло — не меня, не меня!

— А зачем вы отвезли ее в тот замок? — поинтересовалась Ванесса у Моав.

— Затем, что повелительница Руаха — очень умная бабка. Ты посмотри на эту красотулечку — как ее рядом с солдатней держать? Там, в Симбаларе, сейчас сплошной раздрай и разгром — войска маршируют, зиккурат строится, цитадель строится… хотя ее, наверное, уже достроили, пока меня не было. Колдуны на каждом шагу… А для нашего брата молодая девственница — что спелое яблоко для червя. Повелитель Тахем и так эту дурочку чуть не порезал — любит этот старый хрыч кого-нибудь ножичком покрошить, ужасно любит…

— Эй, тайм-аут! — поставила ладони перпендикулярно друг другу Вон. — Какая еще девственница? Ты же проговорилась… или это ты была?… Вы тогда еще одинаковыми были…

— Это я, — обиженно призналась Гвениола. — Ну и что?! Королевской дочери полагается до замужества хранить непорочность… но кто его хранит-то на самом деле, а?! Когда оно будет — это замужество?! Лайнара вот хранила, дуреха… до самой смерти!

— Не кричи, а? — выставила ладони Ванесса. — Чего ты так разнервничалась, Гвенни?

— Для тебя я — ваше высочество! — истерично взвизгнула принцесса.

Ванесса тяжело вздохнула. Она никак не могла понять, почему все ее новые знакомые так болезненно относятся к сокращению имен. Разве что Индрак не возражает, да и то только вслух — про себя все равно ворчит, недоволен. Хотя, конечно, лода Гвэйдеона просто язык не поворачивается как-нибудь сократить или обратиться на «ты». Все равно, что назвать Авраама Линкольна попросту Эйбом… или даже Абрашей. Да и Креола Вон даже в самые интимные моменты не могла поименовать как-нибудь ласкательно — его имя неизбежно звучало, словно бушующий пламень.

Задумавшись, Ванесса сама не заметила, как впечаталась в широченную спину Индрака. Могучий дэвкаци прекратил крушить подлесок и стоял неподвижно, оттопырив ухо, изрезанное почетными шрамами.

— Индрак слышит шум, — тихо пророкотал он.

Ванесса прислушалась — действительно, спереди доносилось еле слышное цоканье. Копыта. Причем не одна лошадь, а две. И вроде бы колеса.

— Леди Ванесса, позвольте, я проверю…

— Я сама, — коротко ответила девушка, сбрасывая рюкзак и кладя ладонь на пистолетную рукоять.

Возражать ей не стали. Лод Гвэйдеон прекрасно понимал, что в незаметном передвижении он, мягко говоря, недостаточно хорош. Паладинов этому практически не учат — доспехи и тяжелое вооружение плохо способствуют работе ниндзя, да и враги по большей части такие, к которым подкрадываться бессмысленно.

Вон сдернула колпак, водрузила на его место лыжную маску и бесшумно заскользила к источнику шума, то и дело скрываясь за деревьями. Минуты через три она увидела карету, запряженную четверкой лошадей. Карета стояла неподвижно, гнедые коньки скучающе покачивали головами.

Несколько секунд Ванесса настороженно прислушивалась. Изнутри не доносилось ни звука. Она медленно и осторожно подкралась к двери и резко распахнула ее, готовая выстрелить, если там окажется какая-нибудь гадость. Но там было пусто.

— Хой, подруга, ты чего это? — послышался удивленный голос Логмира. Он все это время прятался за каретой и с интересом следил за манипуляциями Ванессы.

— А, это ты… — расслабилась Вон.

— В самое сердце, подруга! Гляди, какую я повозку нашел! Красота! Теперь поедем по дороге, как красные люди, а то вы меня что-то сильно замедляете…

— Где взял?

— Да там ехали двое каких-то… Ну, я вспрыгнул на ходу, кучеру катану к горлу, остановил, выгнал на дорогу, а сам к вам! Слушай, эти звери…

— Лошади.

— Ну да. Слушай, они такие сволочи, это просто что-то! — возмущенно поделился Логмир. — Я им — едьте! Они — не едут! Я им — едьте, сволочи! Они — не едут! Я кучеру опять катану к горлу — как их ехать? Ну, он мне показал. Представляешь, подруга, этих зверей…

— Лошадей.

— Ну да. Представляешь, чтобы они ехали, нужно их, оказывается, веревками стегать и еще слово волшебное говорить, «тпру»!

— Точно? — усомнилась Вон.

— А вот и нет, перепутал, — признался Логмир. — «Тпру» — это чтобы они перестали ехать. А чтобы снова ехать… я забыл уже. Ну ничего, наш бронник всю жизнь с такой лошадью таскается, разберется как-нибудь. Представляешь, подруга, вот эта веревка называется «здечка», эта — «вошь», а эта… эта… а эту я тоже забыл. Память у меня мужичья…

— Может, девичья?

— Подруга, это ты девка, вот у тебя и девичья! — возмутился Двурукий. — А у меня — мужичья!

Добытая карета обрадовала всех. Тем более, что дальше путь проходил по Северному Тракту, большой дороге, соединяющей Ларию и Рокуш. Далеко не самая лучшая дорога — весной и осенью она раскисает, превращается в сплошную грязищу. Но все же куда лучше лесного бездорожья.

Женщины и Логмир устроились в карете, Индрак уселся на козлы. Транспорт попался крепкий, прочный, но тяжеловесный дэвкаци все же заставил его испустить жалобный скрип. Кони укоризненно засопели, неприязненно поглядывая на нового кучера. Груз, сложенный на крыше, вызвал у них еще больший гнев.

Гордый тоже пребывал не в духе. На него вновь взгромоздился законный владелец, и смена юной стройной принцессы на куда более весомого рыцаря вызвала у коня жуткое раздражение. Правда, оскорбленного рысака освободили от части поклажи, но общий результат все равно оказался не в его пользу.

Скорость сразу увеличилась почти вдвое. Лошади не слишком торопились, но все же километров семь в час они давали. Да и передвигаться таким образом было куда легче и приятнее.

Ванесса вновь раскрыла атлас на карте северной Ларии, положила перед собой компас и начала прикидывать, где они находятся и как далеко до рокушской границы. Получалось — еще километров триста пятьдесят. Даже в карете — неделя пути. Лошадям ведь и отдых давать нужно, а в идеале — менять на свежих. Это Гордый — боевой походный конь, натренированный сутками ходить под седлом. Конюшни Каббасианы выпускают самых лучших рысаков, примерно так же отличающихся от обычных лошадей, как их наездники — от простых воинов.

— Через полста километров — река, — провела пальцем по бумаге Вон. — Здесь написано, что там ходит паром. Как раз к ночи подъедем.

— Паромы по ночам не ходят, — высокомерно сообщила принцесса. — Единому неугодны ночные путешественники — если кто куда идет, едет или плывет ночью, это не иначе тать.

— А возле реки тут большая корчма, «Голова Вешапи», — сощурившись, прочитала надпись крошечным шрифтом Вон. — Там и заночуем. Ваше Высочество, легенду помните?

— Помню, помню! — скрипнула зубами Гвениола. — Но «матушкой» я эту колдунью называть не буду, даже не умоляйте!

— Да, молодежь нынче грубая пошла, неуважительная, — ехидно улыбнулась Моав. — А вот в наше-то время… нет, мы такими не были…