Не прошло и трех минут, как они опять появились в поле зрения Йенсена, причем в довольно комичных позах — пятясь задом наперед и держа в вытянутых руках баллоны, из которых извергались клубы влажного тумана.

Они тщательно обрабатывали комнату аэрозолем.

Закончив, они вернулись к оставленным на террасе вещам, подхватили их, снова обменялись несколькими словами и пошли по газону.

А лодка тем временем преодолела уже половину расстояния, отделявшего ее от мыса. Но на ней что-то случилось. Она остановилась, слегка покачиваясь на водной глади. Питер мог видеть, как тонкая фигура Лоуренса поднялась во весь рост, потом вновь опустилась, затем снова выросла над бортом. Шкипер взволнованно жестикулировал.

Лодка снова пришла в движение, но уже в другом направлении. Они изменили курс, если, конечно, считать мыс тем местом, куда они стремились. Теперь лодка шла прямо в открытое море.

Еще пятнадцать минут Йенсен лежал на песке, наблюдая за тем, как лодка постепенно превращается в черную точку на темно-серой поверхности океана, над которым разгорался оранжевый восход. Конечно, Питер не мог прочитать мысли двух ямайцев; не мог он и разглядеть того, что произошло там, вдали. Но все, что он знал о характере местных течений, приливов и отливов, а также то, что он увидел, лежа на сыром песке, за эти три часа, подводило его к единственной мысли: человек на носилках встретил свой смертный час.

Вскоре с тела снимут все приметные вещи, одежду, по которым можно было бы установить его личность, к ногам привяжут свинцовый груз и опустят в воду — чтобы морским течением его унесло прочь от Ямайки. Недели, а может, и месяцы спустя его останки выбросит на безлюдные коралловые рифы или, если совсем повезет, он станет кормом для хищных обитателей глубин.

Питер понял, что пришло время звонить Джулиану, встретиться с ним.

Причем немедленно.

* * *

Маколиф перевернулся на другой бок, и тут же острая боль пронзила плечо и отозвалась в груди. Он резко сел и какое-то мгновение не мог понять, где он и что с ним. С некоторым усилием он сообразил, что наступило утро и ночь со всеми ее кошмарными событиями позади. Их еще надо было обдумать, а также составить план действий на ближайшее время.

Он посмотрел на Элисон, лежавшую рядом. Она крепко спала, дыша ровно и глубоко. Если прошедшая ночь даже для ему показалась кошмаром, то каково же пришлось ей! Он-то, по крайней мере, все время находился в гуще событий, в движении, а она ждала, воображая всякие ужасы; ему было не до этого.

Ждать, конечно же, хуже. Во много раз...

Медленно, стараясь не шуметь, он спустил ноги на пол и встал. Все тело ныло, болели суставы, особенно в коленях.

Это было вполне объяснимо. Он почему-то сравнил свое натруженное тело со струнами расстроенного инструмента, который заставили звучать по воле обезумевшего дирижера. Возникшая ассоциация вызвала у него улыбку, настолько она была некстати, хотя и точна, особенно по отношению к мыслям, в беспорядке кружащимся в мозгу.

Все это было весьма некстати.

Но постепенно обрывки мыслей начали складываться в какую-то знакомую картину, хотя он еще не мог понять, в какую именно.

До боли знакомую. Но еще не различимую.

Пока.

Какой-то запах проник в его ноздри. Это был не привычный уже запах специй и ванили, хотя тоже сладковатый. Он напомнил Юго-Восточную Азию, остров Яву, госпиталь в Сунда-Тренч. Тошнотворный запах. Алекс быстро прошел к двери на террасу и уже взялся за ручку, но вдруг сообразил, что абсолютно голый. На стуле у зашторенного окна висели плавки, которые он бросил там пару дней назад. Он взял их и натянул на себя.

— Надеюсь, они не сырые, — произнесла Элисон. — Тут весьма щепетильная прислуга, поэтому я не решилась вывесить их наружу.

— Спи, — откликнулся Алекс. — Ты же только что спала!

— И уже проснулась... Господи, уже четверть девятого.

— Ну и что?

— Да нет, ничего... Я просто не думала, что нам удастся так много проспать.

— Совсем не много. Ведь мы легли после трех. С учетом всего произошедшего и в полдень проснуться — не так уж поздно.

— Как твоя рука? И плечо?

— Немного ноет... Как и все остальное. Но терпимо.

— Что это за запах? — Элисон села на кровати, откинув простыню. Алекс с удивлением обнаружил на ней странную ночную рубашку с пуговичками. Она перехватила его взгляд и улыбку, посмотрела на себя и рассмеялась. — Ночная рубашка моей бабушки. Ночью стало прохладно, а тебя не интересовало ничто, кроме философствования.

Он подошел к кровати и присел рядом.

— Я разболтался, да?

— Тебя невозможно было остановить! Да еще и выпил порядочно. Кстати, как твоя голова?

— Прекрасно. Я принял таблетку перед сном.

— А много пить тебе вредно. Я это и раньше уже замечала... Впрочем, извини. Я забыла, ты не любишь мои британские сентенции.

— Я и сам ночью нагородил порядочно, так что претензий не имею.

— А ты до сих пор уверен в том, что говорил вчера? Как говорится, утро вечера мудренее?

— Пожалуй, да. Главное, что никто не сможет лучше защищать эту землю, чем тот, кто родился на ней, связан с ней всеми корнями... В этом я убежден. И был бы убежден еще больше, если бы Барака не ранили.

— Странное имя — Барак.

— Странный человек. И очень сильный. Такие, как он, нужны всегда. Мальчишки быстро становятся мужчинами, но им не хватает зрелости. Нужна мудрость Барака.

— Кому?

Маколиф взглянул на нее, на ее мило приподнятые брови над ясными светло-голубыми глазами.

— Его стране, — ответил он просто.

— Но у Уайтхолла — другая страна, — заметила она убежденно.

— В каком-то смысле — да. Они очень разные. Но мне кажется очень важным, особенно сейчас, в такой обстановке, чтобы и Барак и Чарли-чел имели успех.

— Это напоминает мне попытку вмешательства во внутренние дела чужой страны, дорогой.

— Я знаю. Все это для меня слишком сложно. Но не для Уайтхолла. И не для Барака Мура. Они видят в этом просто перегруппировку сил... Понимаешь, они не отвлекаются на пустяки. Они методично достигают одной цели за другой, прекрасно понимая, что рано или поздно столкнутся между собой. И не выпускают один другого из вида. Каждый запасается козырями для своей игры.

— Что? — Элисон откинулась на подушку, рассматривая Алекса, который уставился в стену, занятый своими мыслями. — Я тебя немного не понимаю.

— Не уверен, что смогу объяснить. Ты знаешь, как стая волков окружает свою жертву? Как они организуют свой ритм атаки, по очереди наскакивая со всех сторон, пока жертва окончательно не выбьется из сил и не упадет? И только тогда они нападают и рвут в клочья... — Он остановился и перевел дыхание.