— Связь разорвана, — объявила она.

У Девлина почти подогнулись колени от облегчения.

— Вы уверены? — спросил Дидрик.

— Да.

— А Заклятие Уз? — спросил Избранный. Исмения просила Богов освободить воина от всех цепей, сковавших его, и Заклятие, безусловно, тоже цепь.

В глазах колдуньи читалось сочувствие, и Девлин понял, что надежда тщетна.

— Заклятие принуждения не в моей власти. В отличие от связи ты добровольно согласился на него, поэтому оно и сковало твою душу. Даже маг, наложивший его, скорее всего будет не в силах избавить тебя.

Девлин попытался скрыть разочарование. Он уже знал, что мастер Дренг не может помочь ему. Только те, кто придумал это заклятие, знали, можно ли от него избавиться, но они давно лежат в могиле. И все же разрывание связи с чародеем само по себе великое дело, и надо им удовольствоваться.

— Я буду вечно благодарен вам за помощь, — проговорил Девлин. — Этот долг нельзя отдать, хотя если я смогу оказать вам услугу, стоит только попросить.

Исмения покачала головой.

— Ты ничего мне не должен. Я изучаю невидимое царство, и мой долг помогать тем, кто пострадал от избравших темный путь.

Будучи магом, Исмения выходила за рамки обычной для кейрийцев системы родственных и ремесленных связей. Верность своему искусству была для нее всем, а поэтому народ уважал, но боялся чародеев. Микал называл ее другом, но даже если она некогда была его родичем, эту связь никто из них не признал бы. В некотором смысле колдунья была так же отрезана от своего народа, как и Избранный.

— Если вы не хотите признать мой долг перед вами, то я предлагаю дружбу. Хотя и предупреждаю, что в Дункейре немного тех, кто открыто принял бы такой дар от Избранного.

— Друзей мало не бывает, — заметила Исмения.

— Вам удалось узнать что-нибудь о чародее во время ритуала? Где он или, может быть, даже имя? — спросил Дидрик.

— Нет. Я только почувствовала, что он очень далеко, вот и все.

— А насколько далеко? В низинах? Кингсхольме? В Нерикаате? — вступил Девлин.

— Далеко, — повторила Исмения. — Он не из тех земель, что некогда принадлежали кейрийцам. Я почуяла огромное расстояние, однако я не знаю других царств, поэтому не могу сказать, где это.

Значит, враг снова избег сетей.

— Я поняла лишь, что он очень могуществен, раз сумел установить связь на таком огромном расстоянии и поддерживал ее. И как друг, хочу предупредить тебя. Если ты окажешься с этим колдуном лицом к лицу, тебе будет грозить страшная опасность.

— Я запомню твои слова, — выговорил Девлин, хотя не представлял, как можно скрыться от безликого и безымянного противника.

— А что ты будешь делать теперь? — спросила она.

— Сделаю то, ради чего приехал сюда. Верну меч Избранного.

Вернувшись из рощи, Девлин впервые за долгие недели насладился сном. Он проснулся на рассвете и, несмотря на жалкие несколько часов отдыха, почувствовал прилив сил, поскольку точно понимал, что ему надо делать.

Все это время у него была возможность найти Детей Инниса. Такая очевидная, что странно, как он раньше ее не заметил. Видимо, оттого, что разум Девлина разрывался между Заклятием Уз и шепотом голоса, который Избранный принимал за Бога смерти. Теперь, незамутненным рассудком, воин видел свою ошибку. Он позабыл, кто он. Титул Избранного затмил ему взор, и Девлин предоставил искать меч другим людям.

И не важно, что остальные повторили его ошибку. Даже Дидрик и Стивен, на чьи советы он более всего полагался, считали правильным то, что войска методично обыскивают дома подозреваемых или просят городскую дружину помочь им в розысках Детей Инниса. Будь они по-прежнему в Джорске, подобная тактика была бы совершенно верной.

А вот Девлину не следовало так ошибаться. Ведь он в Дункейре. Более того, он сам происходит из Дункейра, хоть и забыл об этом на некоторое время. Настал момент отринуть слепоту и рассуждать как кейриец.

И следует понять, хватит ли у него сил на то, что предстоит сделать. Невзирая на цену, которую, возможно, придется заплатить.

Поднявшись и торопливо одевшись, Девлин позвал слугу и приказал ему принести свежую каву и позвать лорда Коллинара. Тот возразил было, что лорд еще в постели, но когда Девлин предложил лично разбудить наместника, слуга поспешно вызвался сделать это сам.

Он допивал вторую чашку кавы и обдумывал, не сходить ли за Коллинаром самостоятельно, когда командующий все же появился.

— Что заставило вас так срочно вызвать меня? — спросил наместник. Он еще не оделся, а накинул шелковый халат поверх шерстяной сорочки. Изящество наряда портили поношенные кожаные тапочки. Его лицо опухло от недосыпа.

Девлин поднялся и подошел к столу, на котором стоял поднос с едой. Наполнив пустую чашку кавой, он протянул ее лорду Коллинару.

— Я хочу, чтобы арестованную Муиреанн перевели из вашей тюрьмы к дружинникам.

— Почему? — Лорд Коллинар сделал глоток кавы и решительно отставил чашку в сторону.

— Мы не узнаем ничего нового, если ее будут допрашивать армейские офицеры. Мне нужно, чтобы она находилась в руках городской дружины.

Девлин вернулся к дивану и сел на него, держа чашку обеими руками. Коллинар продолжал стоять.

— Это слишком большой риск. Мы предполагаем, что среди городской дружины могут быть сторонники мятежников. Вдруг кто-нибудь поможет ей сбежать или убьет до того, как она расколется? Глава Микал уже два раза допрашивал ее — и безрезультатно. Он может пробовать столько, сколько хочет, но она останется под охраной у меня.

— Нет.

— Нет? — недоумевающее переспросил Коллинар.

— Арестованная должна быть передана дружинникам. Тогда она подпадет под действие кейрийского правосудия и законы моего народа.

— Она виновна в измене. По законам королевства ее должны казнить за совершенное преступление. После того, как мы вытянем из нее все, что сможем.

Так считает и Муиреанн. И об этой ошибке она еще пожалеет.

— Садитесь, — велел Девлин, устав изгибать шею. Он дождался, пока Коллинар опустится в одно из кресел с высокой спинкой, расположенное на противоположной стороне комнаты от дивана, на котором устроился воин.

— Как вы думаете, почему Муиреанн отказывается отвечать на наши вопросы? Потому что ей нет никакого смысла это делать. Независимо от того, что она расскажет, ее все равно казнят.

Коллинар покачал головой.

— Вы что, хотите ее простить? Я этого не позволю. Подумайте, что из этого выйдет. Что будет со следующим, кто решит напасть на моих солдат или королевского гонца? Или с тем, кто решится поднять меч на меня? Может быть, их тоже надо помиловать в обмен на крохи информации?