Тэк приблизился к ней. Он говорил настолько тихо, что голос его был слышен лишь на расстоянии нескольких дюймов, которые разделяли их.

– Возможно. Мне кажется, что я сам занимаюсь сейчас этим же. Я на твоей стороне ночью, и у нас противоположные интересы днем. – Он взглянул на ее тонкие изящные губы, и для него перестало существовать что-либо еще кроме них. – Даф, не смотри на меня как на врага.

– Ты и есть враг, – жалобно промолвила Дафна и прижалась к двери. – Ты расстроил мою подругу, довел ее до того, что она сбежала.

– Я? Это не я ей лгал. Не я бросил ее. Не я изменял ей. Черт, мне вполне хватает тебя. – И не в силах противостоять ее близости, он попытался поцеловать ее. Но она уклонилась в сторону.

– Не здесь, Тэк. Сюда могут войти.

– Никто не войдет, пока ты стоишь у двери, – заметил он и, подняв ее лицо за подбородок, прильнул к ее губам.

Она противилась поцелую, не разжимая губ и изо всех сил упираясь ему руками в грудь, но он не намерен был уступать. Поняв это, она постаралась просительно произнести его имя. Он воспользовался ее приоткрывшимися губами и полностью завладел ее ртом.

Ей понадобилось на сопротивление еще секунд тридцать, после чего она сдалась. Но, на взгляд Тэка, на самом деле это не заняло и пятнадцати секунд. И не нужно было обладать большим умом, чтобы понять почему. Они буквально пылали страстью друг к другу. За последнее время они провели вместе пять долгих, невыносимо сладких ночей, испытывая немыслимое блаженство. Тэку казалось, что большего наслаждения, чем с Гвен, он никогда не сможет испытать. Но Дафна доказала ему, что он заблуждался. В постели она была настоящим динамитом. Она и в одетом виде напоминала ему взрывное устройство. Их гармония в постели только подчеркивала для него ее интеллектуальную привлекательность. В отличие от Гвен, у Дафны были с ним общие интересы. Юриспруденция – один из них. А то, что они представляли разные стороны закона, придавало всему лишь больший азарт. Они соперничали друг с другом. Положение противников в деле Фрая и одновременно любовников содержало в себе что-то порочное и одновременно невероятно возбуждающее.

Может ли мужчина вести двойную жизнь? Запросто.

– Тэк, – пробормотала она у самых его губ, когда он дал ей перевести дыхание. – О Тэк.

– Что, милая?

Она обняла его за шею:

– Меня все это так тревожит. Все так запуталось.

– Дай Лауре время, и все уладится. Этот нарыв должен был прорваться.

– Хорошо, когда ты так говоришь, – улыбнулась Дафна, не отстраняясь от него.

– Лаура – прекрасная женщина.

– Это означает, что ты выбросишь из головы все, связанное с Ди Энн?

– Я не могу.

– Еще как можешь. Это не имеет никакого отношения к обвинениям, выдвинутым против Джеффа.

Тэк очень любил Дафну, но он не мог идти на компромисс с собственной совестью и пренебрегать своими служебными обязанностями.

– Ну-ну, – заворчал он, – ты не хуже меня знаешь, что, когда дело дойдет до суда, чрезвычайно важны будут вопросы мотивации. А также свойства характера. Правительство попытается представить Джеффа Фрая хитрым и бесчестным. А что может быть выгоднее в этом смысле, чем объявить о его любовнице? И это уже не говоря о том, что в целях обнаружения Фрая Ди Энн может оказаться самым ценным источником информации.

– Она не имеет с ним связи.

– Откуда ты знаешь?

– Она так сказала.

– И ты ей веришь?

– Да.

Убежденность, с которой она произнесла это, заставила его вспомнить о той мягкости, с какой она говорила с Ди Энн. Он откинул голову и посмотрел на Дафну:

– Насколько ты близка с Ди Энн?

– Не настолько, насколько с Лаурой. Я знаю ее только по «Вишням». Мы здесь встречались по вторникам – Лаура, Элиза, Ди Энн и я. Мне нравится эта женщина.

– У нее была любовная связь с Джеффом?

– Я никогда не замечала этого.

– А как ты думаешь?

Дафна задумалась на мгновение и пожала плечами.

– Моя свидетельница абсолютно уверена, – напомнил Тэк. – Ты можешь как угодно оправдывать Ди Энн, но тебе не удастся изменить мое мнение. – В голове у него мелькнула новая мысль, и он улыбнулся. – Ну давай. Защищай ее.

Наверное, он выдал себя своей улыбкой, потому что Дафна улыбнулась ему в ответ:

– Не здесь.

– Тогда где? Может, заскочим в мужскую комнату?

– Я не могу идти в мужскую комнату.

– Тогда в дамскую.

– А туда ты не можешь заходить.

– Тогда в мой мотель. Это недалеко.

Но Дафна покачала головой.

– Знаешь что, – сказал Тэк, – я встречаю тебя после работы и везу обедать. Такие предложения я делаю не каждый день. – Если бы Гвен только знала, то позеленела бы от зависти. – Куда – выбираешь ты. Если хочешь, можем поехать за город.

Вид у нее стал совсем серьезным, и она медленно опустила руки, обвивавшиеся вокруг его шеи.

– Сначала я хочу убедиться, что с Лаурой все в порядке. Позвони мне позже.

И несмотря на разочарование, Тэк не мог без должного уважения отнестись к тому чувству сострадания, которое Дафна испытывала к своей подруге. В последний раз нежно и страстно поцеловав ее, он дал ей уйти.

Измена Джеффа потрясла Лауру. Теперь Лаура постоянно ощущала ноющую боль, которая отступала, когда она была чем-то занята, но всегда возвращалась снова. Из всех ударов, нанесенных ей Джеффом, этот был самым болезненным и унизительным. Именно поэтому она ничего не сказала Лидии и уж упаси Бог Мадди. Ничего она не сказала и Дебре со Скоттом, хотя уже по другим причинам.

Дебра, страшно скучавшая по Джеффу, продолжала надеяться на то, что он вернется. Она упорно отстаивала его невиновность перед своими школьными друзьями и сразу же бросалась на его защиту дома, когда ей казалось, что Лаура или Скотт намекают на что-то недостойное. Лаура и раньше тщательно следила за собой, чтобы не сказать ничего оскорбительного в его адрес, теперь она стала относиться к своим словам еще внимательнее. В конце концов, убеждала она себя, Джефф был отцом Дебры. И совершенно естественно, что он занимал в ее душе особое место.

В душе Скотта он тоже занимал особое место, хотя оно и было окрашено в менее радужные тона. Скотт испытывал гнев. Ему было больно за Лауру, что глубоко ее трогало, и обидно за себя. Лаура понимала это даже без психоанализа Мадди. Будучи мужчиной, Скотт отождествлял себя с Джеффом. В противоположность Дебре, он воспринимал поступок Джеффа более лично, как вероятное отражение собственного поведения, и в силу этого ощущал себя оскорбленным. Лаура понимала, что если Скотт узнает о неверности Джеффа, то рассердится еще сильнее.