- А вот не будет немцев, товарищ лейтенант, - уверял меня водитель. - Помяните мое слово, не будет.

- Почему не будет?

- Да они сейчас в порту. На пароходы грузятся да деру в море.

Потом в самом деле я помянул его слова: оборонять Данциг, как Кенигсберг, немцы не собирались. Выдохлись. Но кто же знал это тогда, когда мы колесили по померанским дорогам?

Сементяй притормозил мотоцикл и сделал нам знак. Мы подкатили. Я приоткрыл дверку.

- Товарищ лейтенант, приехали! - радостно возвестил сержант. - Дальше - море.

Я выбрался из броневика. Сквозь реденький соснячок проступала синевато-седая в белых зазубринках ширь. Море?! Неужели море? Забыв про все, про осторожность, я зашагал по хвойной подстилке навстречу рокочущему гулу. Сементяй пошел вслед за мной.

Далеко слева краснели черепичные крыши Сопота. Я видел их боковым зрением. Взгляд мой, ничем не сдержанный, вырывался в непривычно просторную даль.

Солнце, распластанное по взморщенному морю, выбегало, выкатывалось на берег золотыми блестками на спинах волн. Штормило… Серые валы вздымались на зеленый просвет, затем свивались в белые загривки и шли на берег враскось, вопреки всем законам физики. По плитам мола проносилась шальная волна, взбивая белые султаны, стремительно, как пальцы взбесившегося виртуоза летят по клавишам, срывая с них каскады звуков…

На внешнем рейде стояли три транспорта и два корабля, неразличимо одноцветные, будто отлитые из синевы морского свинца и придавленные синевой низких туч.

Широкий песчаный пляж был усеян обломками ящиков, обрывками тросов, противогазными пеналами, намокшим армейским рваньем…

В полукилометре справа громоздился штабель каких-то ящиков, прикрытых брезентом. За ним, прикрываясь от ветра, прохаживался долговязый автоматчик. Он поглядывал в мою сторону, не проявляя особой враждебности. Может, принял за своего, может, просто надоело воевать. Не сводя с него глаз, я сделал шаг по плотному, накатанному песку, затем другой, третий… Мне очень хотелось потрогать море рукой, попробовать на вкус. Сапоги погрузились в белую пену, холодная вода обжала голенища. Я сложил ладони ковшиком и зачерпнул. Книги не обманывали - море было соленым! Я отстегнул фляжку, вылил остатки чая и наполнил морем по самое горлышко. Пусть Лида попробует море первой из всей бригады!

Мокрый выше колен, с сапогами, полными воды, я вышел на берег. Часовой повесил автомат на грудь и не сводил с меня глаз. Пальнет или не пальнет, гад? Гад не пальнул… Я добрался до своего броневика, и пыльно-зеленый крутоскулый БА-64 резко развернулся хищной мордой на юг.

Мы вернулись к своим засветло. Командир бригады расстелил карту.

- Ну показывай…

- Мы добрались до Сопота. До самого моря. Никаких опорных пунктов не обнаружили.

- Врешь!

- Мы вышли к морю, товарищ полковник.

Комбриг наш был отчаянно храбр и столь же скор на расправу.

- Быть того не может! В лесу отсиделся! Трус и брехло… Сдать оружие!

Со слезами на глазах я вытащил свой пистолет из кобуры и передал его начальнику СМЕРШа.

- За невыполнение боевого задания - под трибунал!

«Вот тебе и свадьба в День Победы…» - мелькнула отчаянная мысль.

- Подожди меня в соседней комнате! - кивнул мне начальник СМЕРШа, взгляд его не предвещал ничего хорошего. Я долго сидел в какой-то комнатушке, все еще не веря в такой нелепый поворот судьбы. Я хорошо помнил, как расстреляли перед строем за трусость командира пулеметного взвода в прошлом году. Жуткая картина встала перед глазами. Во рту пересохло. Я достал фляжку, отвинтил крышку и поперхнулся - вода была соленой. Море!

Я вбежал с протянутой фляжкой к комбригу.

- Товарищ полковник, попробуйте! Мы вышли к морю… Я набрал во фляжку. Попробуйте!

Полковник плеснул в стакан из фляжки, осторожно пригубил, сплюнул…

- Соленая, черт!

Попробовал и начальник штаба, и «смершевец».

- Морская… Факт.

- Ну, лейтенант, - показал головой комбриг, и это надо было понимать как прощение. - Давай-ка еще раз покажи, как вы ехали.

- Оружие верните!

- Отдайте ему пистолет.

Начальник СМЕРШа нехотя вернул мне мой ТТ…

После доклада комбриг забрал фляжку с морской водой и уехал из штаба корпуса.

Свадьба

Данциг, в отличие от Кенигсберга, немцы сдали без особых боев. Во всяком случае мой разведвзвод вступил в город без потерь, никого из моих бойцов даже не царапнуло. И, наверное, уже не царапнет - надеялся каждый из нас, потому что ясно было, как майский день, что война вот-вот кончится. Для меня, помимо великой радости Победы, помимо долгожданного возвращения домой, в Москву, это означало еще и исполнение нашего давней с Лидой, уговора - пожениться в первый же день Победы. Знали об этом и мои ушлые бойцы - недаром разведчики!

- Товарищ лейтенант, в самый раз свадьбу играть! - подбивали они меня, обнаружив в подвале одного из домов пять ящиков шампанского. Аргумент был более, чем убедительный, и мы с Лидой согласились.

А город горел со всех сторон. Полыхала нефть в древней ганзейской гавани, пылали судостроительные верфи, дымили высокие дома с фасадами, похожими на деки старинных скрипок… Дом, в котором мои бойцы обнаружили шампанское, отстоял от ближайшего пожара за два квартала, и мы, прикинув, что за ночь огонь туда еще не доберется, разместились именно в нем, поднявшись на третий этаж по широкой винтовой лестнице.

Трудно было найти лучшее место для свадьбы - просторная квартира с видом на главную площадь, а главное с уцелевшей мебелью и нерастащенной посудой. Даже кровать в спальне сохранилась - широченная, человек на шесть, я таких никогда не видел. Мой помкомвзвода сержант Семендяй тут же объявил, что эта комната резервируется для новобрачных, а потому свободна от постоя и посторонним вход воспрещен.

На торжество мы пригласили начальника разведки нашей бригады, командира роты и всех Лидиных подруг из взвода связи. Они же из нее и форменную невесту сделали: сорвали с окон маркизки из белого шелка, где подшили, где подкололи, так что вошла моя суженая в гостиную в таком наряде, что все ахнули. Только с правого плеча занавеска все время сползала и открывался Лидин сержантский погон да еще из под шлейфа носки пропыленных кирзовых сапог выглядывали. А так - шамаханская царица! Я таких женщин только в кино видел и то на трофейных лентах.

Ну, и пошло тут веселье! Шампанское лилось ручьями, смывая с рук, лиц, сапог гарь горящего города… Ребята лили вино в убегающую пену, пока не наполняли до краев алюминиевые кружки… Бутылки хлопали как хорошая минометная батарея - беглым огнем! Нежный игристый напиток запивали родными «наркомовскими», чтоб забирало пуще! Закусывали американской тушенкой, немецким эрзац-мармеладом и солеными огурцами из личных запасов бригадных снабженцев. Вкус этого чудного пенного вина я познал впервые. И коварство его тоже…