У Орда имелась масса нелицеприятных наблюдений касательно обстоятельств моей новой жизни, которые его забавляли. «Когда-то у тебя были хоромы, огромный дом с женой в придачу. А теперь посмотри на себя — стал приживалкой в чужой семье!»

Это был заслуженный удар: когда мой брак развалился, я снял этот угол у Бенсонов — клочок пространства размером с пакет молока, летом слишком душный, зимой слишком холодный; имущество, оставшееся от прошлой жизни, на новом месте действительно выглядело нищенски. Я лежал на шаткой койке, а толстобрюхие лайнеры проплывали в грязных облаках надо мной, время от времени грозя брякнуться в чердачное окно моей комнатушки. И только Кит был для меня спасением.

— Что ты думаешь по поводу этого воздушного шара? — спросил Кит однажды поздним летом, когда мы направлялись к очередной харчевне рядом с военной базой МИ-6. Привязанный на тросе воздушный шар вот уже несколько недель болтался на высоте футов четырехсот над Воксхолл-Кросс. Мы гуляли рядом, но ни разу не приближались к тому месту, где он был привязан. Оттуда, где мы находились, — юго-восточная часть парка Бэттерси, — было видно его полосатое брюхо, которое утыкалось в бездействующие трубы Электростанции. Лондон во всей красе!

— Пффф. Понятия не имею. Полагаю, что это просто воздушный шар. Что, на нем можно подняться вверх?

— Естественно, иначе за каким лешим он болтается над Лондоном на высоте четырехсот футов?

— Да хрен знает. Слежка какая-нибудь, тут же МИ-6 неподалеку.

— У тебя на редкость примитивные понятия о том, что такое секретность! — произнес Кит с аффектацией Орда — слащаво, но с издевкой. — Никаких черных плащей и кинжалов не нужно, когда кругом полным-полно мужчин — и женщин, — которые рассматривают свою причастность, привязанность и даже преданность в качестве всего лишь крошечной возможности повлиять на ход истории. Когда я занимался усмирением анархистски настроенных наркобаронов на Большом Каймане в тридцать третьем, мои отряды ликвидаторов были в курсе всех дел — вся иерархия командной структуры, снизу доверху. Если я избавлялся от какого-нибудь предателя, на его месте тут же оказывался новый, и уже он, в свою очередь, передавал полезные сведения стороне противника. В конце концов я понял, что свинья окопалась тут настолько прочно, что я и сам по логике подпадаю под подозрение.

— И… и к-как ты п-поступил? — подобострастно запинаясь, пролепетал Фламбард.

— Элементарно, я тоже переметнулся на другую сторону. Держа под контролем силы анархистов, я нанес удар по правительству и установил свою власть в стране. Теперь, с такими силами, — Орд сжал пальцы в кулак и ударил вверх, словно целил в воздушный шар, — я имел возможность снова обрушиться на террористов и окончательно их уничтожить. Как обычно, победа!

И все же, что бы там Орд ни говорил, мысль о том, что воздушный шар мог служить наблюдательным пунктом, не казалась мне такой уж абсурдной. Если даже не самая секретная служба заявилась как-то в офисное здание, примыкающее непосредственно к Воксхолл-бридж, скрываясь внутри смехотворного постмодернистского свадебного торта, то почему бы той же службе не забросить в небо своего шпиона, этакий глаз на газовой горелке? Помимо всего прочего, мне нравилось здание МИ-6, его бежевый бетонный фасад и кипарисы на флеронах предполагали более тонкое внутреннее устройство, чем выходило на грубый взгляд Орда, вдобавок рядом имелся крошечный клочок отмели, вдоль которой через распадок и пролегал наш путь. Из скопившегося у берега унылого плавника и всякого мусора мы с Китом сооружали небольшие костры. С наступлением темноты мы садились у огня и поджаривали пастилу, задумчиво глядя через болотного цвета оборчатую гладь реки на другой берег, где располагалась галерея Тейт, а Дина в это время лениво валялась на спрессованном иле.

Порой, когда ночи не оставалось ничего, кроме как наступить, вверх по течению со стороны от Вестминстера, ныряя и покачиваясь, проплывала амфибия «Фрог-турс»[58]. На полкорпуса в воде отлива, едва касаясь мощными, пригодными для бездорожья шинами поверхности дна, она добиралась до подъема, под углом уходившего вниз от нашей отмели. С характерным горловым рокотом дизельного двигателя диковатый автомобиль карабкался вслед за нами, пока наконец, разбрызгивая воду и жадно глотая воздух, не освобождался от лишнего балласта. Кит брал на руки Дину, и мы втроем топали по вертикальным дюнам нашего убежища. Ошарашенные туристы пялились на нас из кабины амфибии, катившей в сторону набережной Альберт. Перепуганная Дина лаяла, пару раз Кит терял терпение и швырял гальку в десантный катер, выставивший свой увешанный рекламой плацдарм. Тогда я брал на себя роль Орда и обуздывал пыл Кита.

Но именно в этот день его вывел из себя вовсе не «Фрог-тур».

— А, — сказал Кит, пока мы шли вокруг узорчатого озера, — шар этот — развлекуха для туристов. Десять фунтов стоит, рискнем? Дину можно оставить у того симпатичного австралийца из «Мэджестик вайн»…

— Но зачем, с какого перепугу нам вдруг приспичило подниматься на этом шаре?

— На город глянуть, идиот! Сориентироваться. Господи, да мы постоянно топчемся только здесь на одном крошечном клочке, почему бы не посмотреть на Лондон с высоты?

— Нет, спасибо, у меня с ориентацией и без этого все в порядке… — Я почувствовал волну ярости и продолжил в духе Орда: — Что же касаемо шара, единственно верным мне видится устроить борьбу за него…

— Борьбу? Ты о чем?

Впервые за несколько недель я одновременно вошел в роль Орда и полностью завладел вниманием Кита. Говорю это, поскольку массивная разностная машина в его голове наконец переключилась на нужные шестеренки, он сам позвал Дину, взял ее на поводок и дошел с ней до самого верха, как слепой, чья собака-поводырь участвует в выставке «Крафтс»[59]. Какие-то одутловатые подростки таращились на нас, пока мы шли к развязке Квинстон-роуд: один здоровый, другой мелкий, в веснушках, — что было у них на уме?

— Итак, генерал, наша борьба за воздушный шар — это будет нечто аналогичное борьбе за парашют? — поинтересовался Фламбард, когда мы проходили под железнодорожным мостом, ведущим к аппендиксу Уэльс-драйв.

Как я обломал Фламбардову издевательскую покорность! Подобно всем биографам тех, кто еще жив, он походил на упыря, стоящего у обочины дороги, по которой должен проехать объект его писанины, и ожидающего неминуемой аварии, чтобы тут же занести это происшествие в анналы.

— Нечто вроде, — отрезал Орд.

— Проигравшие будут… что? Выброшены за борт?

— Я бы предпочел, чтобы они не сочли за одолжение выброситься сами, но в случае необходимости, да, придется им в этом поспособствовать. У меня в памяти живо воспоминание о борьбе за воздушный шар, имевшей место в сорок втором, в ней принимали участие Дикки Хеппеншталь и Махараджа Ролпинди. Дело было во время перелета через оба полюса: в течение нескольких недель нам было почти нечем заняться, покуда нашу кабину в стратосфере болтало от непрерывного ветра. Ввязаться в подобную авантюру — сущее сумасшествие, но сумасшествия всегда были моей слабостью…