– Я не помню своих родителей, сэр...

– Вот, – кивнул Либнер, затягиваясь сигаретой. – Наверное, в этом все дело... Кстати, как вы сюда попали?

– В дом?

– И в дом, и за ограду...

– Сначала проскользнул между прутьев, потому что никто не отвечал на звонок, – начал рассказывать Майк.

– Так, понятно, – кивал Либнер.

– А потом выбил замок выстрелом из пистолета... извините...

– Ага, значит, мне не почудилось, что на улице стреляли.

– Да, сэр, стреляли.

– Очень интересно. А мой телохранитель Фриц – он не пытался вас задержать?

– Я никого не видел, сэр.

Они помолчали. Где-то далеко проехал грузовик, потом пролаяла ночная собака, и снова стало тихо.

– Зачем вам семьсот тысяч? – наконец спросил Либнер.

– Хочу взять торговлю туками в свои руки.

– Вот! Вот в кои-то времена я вижу достойного представителя молодого поколения, – сказал Либнер и, привстав с кресла, протянул Майку руку. Тот пожал ее, совершенно ничего не понимая, а Либнер взглянул на настенные часы и подвел черту: – Вот что, было бы вам больше тридцати лет, я погнал бы вас отсюда, да еще вызвал бы полицию, но инициатива от такого молодого человека вызывает во мне сочувствие и даже... даже восторг...

Либнер поднялся с кресла и, как был, в синей фланелевой пижаме принялся расхаживать по кабинету.

– Еще мой дед Бенцмарион Либнер говорил, что начинающим талантам следует помогать. Правда, он помог моему отцу, лишь когда тому стукнуло сорок девять. Но, поскольку сына у меня нет, я постараюсь помочь вам, молодой человек, правда, с одним условием.

– С каким? – спросил Майк, поглядывая на часы.

– Книжку с чеками вам принесет моя младшая дочь Дилия. И она будет находиться рядом с вами. Если она скажет, что чек покрыт туками – чек будет оплачен, если не скажет – извините.

– То есть, – Майк начал вспоминать прочитанное в учебниках, – вы будете использовать гарантийную схему в виде представительского агента в реальном времени?

– Эк вас повело, – покачал головой Либнер.-Таки вы еще и теоретик... Что ж, делу это не помеха. Во сколько открывается ваш грязный рынок, чтобы Дилия могла попасть туда загодя?

– В девять часов, сэр.

– Так. А где находятся ваши пятьдесят шесть тысяч, молодой человек?

– В вашем банке, сэр.

– Чудесно. Чудесно, насколько это может быть вообще. Оставьте данные своего счета, и будем полагать, что дело в надлежащем ажуре.

Либнер бросил на стол блокнот, и Майк написал коды.

– Надеюсь, вы понимаете, молодой человек, что, если просчитаетесь, пятьдесят тысяч все равно перейдут ко мне?

– Да, сэр, – твердо произнес Майк. – Я отдаю себе отчет...

– Ох, был бы жив мой брат Сема, таки он бы мне не поверил, – покачал головой Либнер. – Мне бы такого зятя, так я завтра бы умер со счастливой улыбкой. Вы не собираетесь жениться, молодой человек?

– Я... Я об этом еще не думал, сэр.

– Это жаль. Вот это очень жаль, поскольку у несчастного Либнера три чудесных дочери и он хочет пристроить их, хотя бы на одну треть. – Банкир улыбнулся Майку, как родному, и, нарисовав горящей сигаретой в воздухе некую неопределенную картину, сказал: – Ну хочешь ровесницу – вот тебе Дилия. Хочешь постарше и поосанистее, вот тебе – Линда. У нее и здесь, и здесь, – Либнер сопроводил слова красноречивыми жестами, – побольше, посочнее. Ну, что я буду говорить, когда она идет по улице, других женщин просто не видно. Не видно, я тебе говорю... За Лидию я вообще молчу, потому что ей двадцать восемь и все мужчины города мечтают ее увидеть хотя бы одним глазком. Увидеть, я тебе говорю, если ты мне не веришь...

Либнер затушил окурок и закурил снова, стараясь выложить все до конца.

– Это мать виновата, я тебе скажу. Зулия – красавица. Она сама была огонь-женщина, а в дочерях это усилилось. Возможно, потому что папа – финансист... Ее темперамент и мои деньги – одним словом, взрывчатая смесь. Да что я тебе говорю. Завтра Дилия придет, сам увидишь. Куда ей привезти чековую книжку?

– В половине девятого у гостиницы «Варвик». – сообщил Майк, смущенный эмоциональной атакой банкира.

Возвратившись в гостиницу, Майк успел прихватить часок сна, потом его разбудил Гвинет:

– Вставай, соня, пора идти на рынок. Надеюсь, мы продадим наших туков по хорошей цене.

– И не надейся, – сквозь сон пролопотал Майк. – Больше трехсот кредитов я не дам...

Гвинет и Шило переглянулись. Им не нужно было объяснять, что книжки до добра не доводят.

Майк приоткрыл глаза и спросил:

– Сколько времени?

– Почти половина девятого, – ответил Шило. – Потихоньку соберемся, покушаем и придем в самый разгар.

– Какой разгар! – завопил Майк и, вскочив с кровати, напялил шляпу и скрылся за дверью.

– Вот, парень, что случается от книжек, – подвел итог Шило.

– Твоя правда, – согласился Гвинет, засовывая пистолет за пояс. – Чтение до добра не доводит.

Тем временем Майк стоял на улице, вертя головой налево и направо и ежеминутно поправляя шляпу в ожидании, когда же появится дочь господина Либнера. В честности и пунктуальности банкира он ничуть не сомневался, однако боялся, что опоздал.

Впрочем, вскоре на озаренной утренним солнцем улице появился красивый блестящий автомобиль, который не спеша катился по глубоким выбоинам, преодолевая их с легким презрением существа из другого мира. Словно по недоразумению, лакированный красавец остановился напротив входа в гостиницу и замер, ожидая каких-то внешний воздействий.

Майк не нашел в себе сил приблизиться к роскоши, подобной которой он ни разу в жизни не видел. Все это сияние и глубокое преломление света в покрасочных слоях рождало в голове Майка только искреннее преклонение и ничего больше. Ничего больше.

Но вот, издав змеиное шипение пневматическим приводом, одна из дверей автомобиля открылась, и появилась девушка. Она была в темном брючном костюме. Воротник жакета впереди оставлял открытой взору чуть ли не половину бюста

– О, – сказала девушка. – Кажется, здесь пахнет дерьмом. Ты не находишь?

Майк не сразу понял, что обращаются именно к нему.

– Да, мэм, дерьмом попахивает. Но это не человеческое дерьмо, а дерьмо туков. Оно пахнет не так уж и плохо...

– Да ты в дерьме просто специалист, – не глядя на Майка, произнесла девушка и, глубоко вздохнув, так что высокая грудь ее колыхнулась, спросила: – Ты... Майк?

– Да, мисс Либнер, я Майк.

– Мисс Либнер, – повторила девушка и, подойдя к Майку, дотронулась до его руки. – Зачем так официально, ты же знаешь, как меня зовут.