Теперь у нас есть ответ. Исходя из указанной здесь даты окончания мы можем предположить, что Джейн в это время заканчивала свои мемуары — работу, которой, вероятно, посвящала большую часть свободного времени в последние несколько лет. То, что Джейн Остин вспоминала свой собственный неизвестный любовный роман во время сочинения «Доводов рассудка», помогает объяснить некоторые грани этого произведения, которое многие критики называют наиболее страстно написанной ею историей. Возможно, именно поэтому она оставила «Доводы» при себе. В характере Энн Эллиот из «Доводов» преобладают романтические черты, которые Остин подвергла порицанию в «Чувстве и чувствительности», своем первом опубликованном романе. Последние главы «Доводов» исключительно волнующие, трогательные и напряженные. Когда капитан Уэнтоурт открывает Энн свою любовь, иные его слова откликаются сверхъестественным эхом романтического признания мистера Эшфорда самой Джейн в тот роковой вечер в гостиной Генри на Слоун-стрит.

Болезнь Джейн Остин прогрессировала. Писательница страдала от изнурительной слабости, лихорадки, изменения цвета кожи и боли в спине столь жестокой, что в мае 1817 года согласилась на переезд в Уинчестер, где о ней должны были позаботиться хирурги местной больницы, которые считались не хуже лондонских. Кассандра преданно ухаживала за ней, но менее чем через два месяца Джейн Остин скончалась.

На основании симптомов, упомянутых Джейн в письмах, современные врачи предполагают, что она могла страдать от болезни Аддисона — хронической недостаточности коры надпочечников. В настоящее время данное заболевание можно контролировать медикаментами, но в конце концов оно приводит к гибели.

В своем последнем письме, говоря о болезни, Джейн Остин замечает: «О сем могу лишь добавить, что удивительно, как моя дорогая сестра, моя нежная, бдительная, неутомимая сиделка, сама не заболела от усилий. Мне остается лишь оплакивать свой долг перед ней и тревожную заботу всей горячо любимой семьи о моем здоровье и молить Бога щедро благословить их».[55]

Брат Джейн, Генри, рассказывал, что «в течение двух месяцев она терпела все разновидности боли, несносности и скуки», которые сопутствовали ухудшению ее здоровья, «скорее покорно, нежели с действительно приспособляющейся живостью… Она сохранила свои способности, воспоминания, фантазии, нрав и привязанности, нежные, ясные и нетронутые, до последнего… Она скончалась в пятницу, 18 июля 1817 года, на руках своей сестры».[56]Ей был сорок один год.

В том же месяце, 24 числа, Джейн Остин похоронили в северном приделе Уинчестерского собора. Она была третьим и последним человеком, похороненным в соборе в тот год. Вероятно, все устроил Генри, который был знаком с епископом благодаря своему недавнему рукоположению в сан. Длинная благочестивая надпись на могильном камне черного мелкозернистого мрамора (возможно, придуманная братьями, которые сочинили также памятные стихотворения в ее честь) называет ее отца, преподобного Джорджа Остина, бывшего пастора Стивентона, прославляет ее терпение в борьбе с болезнью, но ни словом не упоминает о ее величайшей заявке на бессмертие, а гласит лишь:

«Щедрость ее сердца, приятность нрава и исключительная одаренность ума заслужили уважение всех, кто ее знал, и самую нежную любовь близких».

Потерю ее блистательного таланта с горечью воспринял весь мир. Новые поколения открывали для себя ее книги и сокрушались, что, как прежде считалось, она оставила лишь шесть законченных рукописей. Ценность мемуаров Джейн Остин для историков невозможно преуменьшить, ведь в них содержатся ответы на многие вопросы о ее жизни и трудах, которые прежде служили предметом для споров.

Я должна добавить одно любопытное замечание. Джейн Остин, несомненно, написала эти мемуары через несколько лет после изображенных в них событий. Следовательно, любые незначительные противоречия, если таковые имеются, можно отнести на счет несовершенства человеческой памяти. Читателя наверняка обрадует, что после тщательного исследования было установлено, что почти все подробности относительно дат, времени, людей и мест исторически верны и соответствуют тому, что известно о жизни Джейн Остин. Но есть одно важное исключение. Нет никаких сведений о мистере Фредерике Эшфорде или сэре Томасе Эшфорде, обитавших в Дербишире в то время, равно как и об имении под названием Пембрук-холл.

Что заставляет задать несколько вопросов.

Кем в действительности был мистер Эшфорд? Наиболее очевидное предположение, основанное на замкнутой натуре Джейн, состоит в том, что она намеренно изменила имя возлюбленного и название его поместья, защищая тем самым его право на личную жизнь. Только так она могла унять нестерпимую жажду поведать свою историю и одновременно сохранить чужое достоинство. Она знала, что рубиновое кольцо, которое он подарил ей и которое позднее было обнаружено в сундучке с мемуарами, не несет в себе угрозы, поскольку на нем не указано имя.

Но другое предположение, от которого нельзя отмахнуться, можно выразить словами ее юного племянника Джеймса-Эдварда, торжественно спросившего у тети Джейн в то золотистое утро в Стивентоне: «Вы имеете в виду, что если я поверю в ваш рассказ, то это все равно как если бы он был правдой?»

Несмотря на все усилия уверить вас в обратном, эта книга — художественное произведение. Однако в романе вымышленные элементы прочно переплетаются с известными фактами о жизни Джейн Остин. Все даты, поездки Джейн и подробности о ее книгах, привычках, личной жизни, членах семьи, близких друзьях и местах жительства приведены в точности.

Ниже отражен ряд избранных фактов из числа использованных в романе.

Джейн Остин и ее семья, несомненно, неохотно покинули любимый Стивентон и переместились в Бат после отставки отца, где тот умер в 1805 году, оставив женщин в ужасном материальном положении. Душераздирающий рассказ о его смерти представлен в личной переписке самой Джейн. Она не любила Бат и уехала оттуда со «счастливым чувством спасения», когда вместе с матерью, сестрой и подругой Мартой перебралась в Саутгемптон, чтобы жить на Касл-сквер с братом Фрэнком и его семьей.

Миссис Остин несколько страдала ипохондрией, что Джейн часто упоминала в письмах и высмеивала в книгах. Писательница была очень близка со своей сестрой Кассандрой, которая до конца жизни Джейн оставалась ее лучшей подругой и доверенным лицом.

После написания черновиков «Первых впечатлений», «Чувства и чувствительности» и «Сьюзен» в течение 1796–1799 годов перо Джейн, за исключением нескольких незаконченных работ, молчало десять лет. Мы знаем, что она начала переделывать «Чувство и чувствительность» в 1809 году, после переезда в Чотон-коттедж, и представила его к публикации осенью 1810 года. Все стихи принадлежат Джейн Остин (или миссис Остин), как и письмо, которое она написала Кросби 5 апреля 1809 года. Приведен также его настоящий ответ.