— О ной-гуин говорят даже на льду. — Зоул повернула голову, щелкнув костями на шее. — Они приходят за людьми ночью и убивают их во сне. Мы идем в их дом, где они считают себя в безопасности. Если они найдут нас, мы увидим, из чего они сделаны. И покажем им, из чего сделаны мы.

Чайник усмехнулась:

— И из чего же?

Зоул не улыбнулась в ответ:

— Из Сладкого Милосердия.

НАСТОЯТЕЛЬНИЦА СТЕКЛО

КАРЕТА, В КОТОРОЙ Брат Пелтер ждал Настоятельницу Стекло, оказалась весьма роскошной. Она ожидала увидеть один из черных фургонов с зарешеченными окнами, обычно используемых для перевозки подозреваемых, но эта скорее выглядела как экипаж, на котором какой-нибудь младший лорд ездил во дворец. Однако, если на дверях когда-то и красовался герб, он был умело удален.

— Для меня? — Настоятельница Стекло поджала губы. — Я впечатлена.

Брат Пелтер забрался внутрь, и один из стражей инквизиции помог Стеклу сесть на противоположное сиденье, прежде чем присоединиться к ней, другой взобрался наверх. Остальные стражи остались у колонн, когда карета с грохотом покатилась по Скале.

— Два стража — это все, что нужно, брат? — Настоятельница осмотрела серебряную цепочку, пол-дюжины раз обернутую вокруг ее запястий. — Я не знаю, обижаться ли мне на то, что вы считаете меня настолько не представляющей опасности, или радоваться, что вы так доверяете моему хорошему поведению.

Брат Пелтер ничего не ответил, только посмотрел на нее холодными глазами. Он послал вперед всадника, сжимавшего в руке свиток с посланием, вероятно, чтобы предупредить об их прибытии.

— Я полагаю, что могла бы оказать значительную помощь некоторым партиям, если бы сбежала. — Стекло откинулась на спинку сидения. — Ничто так не облегчает работу инквизиции, как когда кто-то заявляет о своей вине, убегая.

— Как послушница в пещерах, — ответил Брат Пелтер. — Нона Грей.

Стекло пожала плечами:

— Никто не спорил о ее вине, брат, только о наказании.

• • •

ДАЖЕ ДОРОГАЯ ПОДВЕСКА кареты инквизитора оказалась не в состоянии обеспечить большой комфорт на голой скале, так что они подпрыгивали и подскакивали. Перекрывающие друг друга пластины доспехов стража инквизиции, сидевшего рядом со Стеклом, дребезжали до раздражения. Наконец начался спуск по Виноградной Лестнице, где слой земли смягчал дорогу, и стало немного полегче.

Стекло наклонилась и скованными руками поправила створки оконных ставней, чтобы посмотреть на виноградники. За ними простирались фермерские поля, сглаженные холмы поглощали детали, лоскутные поля сливались в размытое пятно. Небо над головой было бледным и усеянным полосами облаков, бегущих с запада на восток. Сладкое Милосердие, как говорили, было построено на Скале Веры, чтобы поднять сестер над повседневными заботами и позволить им сосредоточиться на поклонении Предка. Но сейчас остальной мир протянул руку и выдернул Стекло из гнезда. Она снова откинулась назад и вздохнула. Ей придется проверить, насколько хорошо она помнит мирские обычаи и сохранился ли в ней прежний огонь. Он ей наверняка понадобится.

Оказавшись на ровной земле, карета покатила по Дороге Истины, мимо живых изгородей и фермерских домов, на которые Стекло так часто смотрела с высоты Сладкого Милосердия. Под колесами прогрохотала миля, за ней вторая, и Стекло отступила в упорядоченный хаос своего сознания. Она с ранних лет практиковала искусство запоминания, часто применяемое Святыми Сестрами. Монахини использовали его, когда занимались в скриптории или от них требовалось продекламировать длинные части генеалогического древа на церемониях, оплаченных той или иной семьей Сис. Некоторые куски полезной информации она запоминала, используя бессмысленные песни, часто непристойные, или бессвязные истории, связывающие один факт с другим неожиданными способами, которые закрепляли их в ее памяти. Однако для священников и инквизиторов она держала карту, висевшую на задворках ее сознания и вечно сиявшую. Каждый отчет, поступавший на ее стол, высвечивал крупным планом определенных игроков, их достоверное местонахождение в определенное время и в определенном месте, их текущее положение в иерархии и вероятные маршруты к вероятным местам назначения, поскольку время размывало факты и превращало их в предположения. Теперь настоятельница получала гораздо меньше новостей, чем когда-то, когда ей принадлежало самое высокое место в Башне Исследующих, но информация текла в Сладкое Милосердие со скоростью, которая удивила бы многих мастеров шпионажа. Она приходила на пернатых крыльях, в свитках святых книг, на Серых ногах и на Красных; она приходила через тень-узы и нить-связи; гонцы привозили зашифрованные пергаменты и прошептанные на ухо слухи. И, конечно, информация приходила через открытые уши в Истине, через терпеливые и внимательные уши, некоторые религиозные, некоторые наемные, и они все передавали слово на Скалу. Информация всегда прибывала незамеченной, часто вместе с возвращением повозок, которые везли бочки и бутылки красного вина Сладкого Милосердия великим и добрым людям по всей империи.

Карета с грохотом остановилась, оторвав Стекло от изучения воображаемых карт. Она нахмурилась, гадая, не перекрыта ли дорога впереди. Кучер четыре раза постучал по крыше, и охранник рядом с настоятельницей наклонился вперед, чтобы открыть дверь.

— Настоятельница Стекло, как я рад вас видеть. — Лорд Туран Таксис вскарабкался на сиденье, когда Брат Пелтер освободил место напротив, чтобы втиснуться рядом со Стекло.

Туран мало походил на своих сыновей, не будучи ни золотым и красивым, как Раймел, ни темноволосым и худым, как Лано. Дородный невысокий мужчина, своему старшему сыну едва по ребра. Румяное лицо, которое, казалось, никогда не было красивым, заканчивалось густой седой бородой. Усаживаясь на свое место, он улыбался. За Тураном поднялся второй мужчина, лет сорока, с густыми темно-русыми волосами, в роскошном синем плаще. Заняв свое место рядом с Тураном, он устремил на настоятельницу ледяной взгляд.

— Джоен Намсис. — Стекло вежливо кивнула, чего не требовали приличия. — Вы далеко от дома. — Поместья отца Джоэли находились недалеко от побережья, и он редко появлялся в светском обществе Истины, участвуя разве что в самых грандиозных интригах Таксиса.

— По дороге на очередную помолвку я получил известие, что моя дочь была тяжело ранена, находясь на вашем попечении, настоятельница. Первосвященник Невис предложил мне навестить Джоэли прежде, чем решить, стоит ли забирать ее из монастыря.

Стекло кивнула.

— Сломанное колено. Ужасная травма. И полученная не во время тренировки. — Она одарила его самой искренней улыбкой. Классная руководительница девочки, Сестра Шпиль, сообщила, что несколько подруг Джоэли были ранены в тот же день, а Нона покрыта синяками. Правда была довольно ясна, и Нона, должно быть, была сильно в меньшинстве, чтобы Джоэли не сообщила об инциденте, изображая себя жертвой. — Представьте себе, все это время они упражнялись в ударах руками и ногами, мечом и ножом... а потом бедняжка Джоэли ушиблась, падая с лестницы дормитория. — Карета снова тронулась с места, и Стекло заглянула через щель в створках. — Хотя, если вы хотите навестить свою дочь в монастыре, мы едем не в ту сторону.