— Бывает.

Он вздохнул, и я, лежа у него на груди, слегка качнулась.

— Может, тебе стоит поговорить об этом со специалистом?

Я приподнялась, избегая его взгляда.

— Уже поговорила.

— Правда?

Я кивнула, пряча лицо за распущенными волосами.

— Правда. Я хожу к психотерапевту.

— Ты была у него уже несколько раз? — негромко спросил он.

— Да.

Он отбросил волосы с моего лица, мягко взял меня за подбородок и повернул к себе. В его глазах светилось беспокойство. И понимание.

— Отлично. Я очень рад, что ты пытаешься решить эту проблему.

До чего он красив.

— Спасибо за пишущую машинку. Это просто прелесть.

— Я и думать не думал, что она спровоцирует у тебя приступ, — смущенно улыбнулся Брэден.

Я быстро поцеловала его:

— Не переживай. Это все ерунда. Машинка ни в чем не виновата. Я от нее просто в восторге.

Чувства переполняли меня, и, чтобы не дать им воли, я похотливо улыбнулась, скользнула рукой по его животу и схватила член, который моментально напрягся и затвердел.

— Но я не могу принять такой роскошный подарок, не подарив тебе кое-что взамен.

Я наклонилась, но Брэден остановил меня, выставив руку. Я недоумевающе нахмурилась. Ведь он хочет этого, сомнений нет. Его напряженный член пульсировал в моей руке.

— Что такое?

Лицо его окаменело, взгляд стал непроницаемым.

— Пишущая машинка не стоит такой благодарности. Это всего лишь маленький презент. Если ты сама этого не хочешь, не нужно заниматься этим в знак признательности.

Несколько секунд у меня ушло, чтобы обдумать эти слова.

— О'кей.

Я кивнула и сжала его член сильнее, так, что у Брэдена слегка раздулись ноздри.

— Я сделаю это, но не в знак признательности за пишущую машинку. В награду за то, что ты сделал это для меня.

— Будь по-твоему, — улыбнулся он, убрал руку и откинулся назад, опираясь на локти.

* * *

— Как идет работа над книгой? — поинтересовалась доктор Причард.

— Полным ходом.

Она удовлетворенно кивнула.

— А приступы?

— Случались пару раз.

— При каких обстоятельствах?

Я рассказала ей. Когда я смолкла, доктор устремила на меня какой-то странный взгляд.

— Вы рассказали Брэдену о наших сеансах?

Черт подери, неужели я совершила ошибку? Сама не знаю, как это вышло. У меня просто сорвалось с языка…

— Да, — сказала я.

И старательно сделала вид, что не придаю этому никакого значения. Что мне наплевать, правильно я поступила или нет.

— Думаю, это очень хорошо.

Погодите-погодите. Что-то мне не врубиться.

— Хорошо?

— Да, очень хорошо.

— Но почему?

— А вы сами как считаете?

— Сложный вопрос, — скорчила я кислую гримасу.

* * *

После того утра мы с Брэденом встречались почти каждый день. Так продолжалось всю неделю. В субботу вечером я работала, а вся компания — Элли, Брэден, Дженна, Адам и какая-то девица, которую Адам притащил с собой и представил как свою девушку, — завалилась в наш бар, чтобы пропустить пару стаканчиков и после отправиться в ночной клуб. Правда, затащить туда Брэдена было нелегкой задачей. Выяснилось, что он ненавидит шататься по клубам. Когда я спросила, зачем он в таком случае сам держит подобное заведение, он ответил, что это хороший бизнес. Когда друзья оторвали его от стойки, я проводила его сочувственной улыбкой. Учитывая все вышесказанное, не было ничего удивительного, что при первой возможности он удрал из клуба и вернулся в бар. Естественно, после конца смены мы отправились ко мне домой.

В воскресенье мы оба присутствовали на семейном обеде у Элоди и Кларка. Деклан и Ханна развлекали присутствующих своими бесконечными приколами, на которые Кларк не обращал внимания, а Элоди безуспешно пыталась остановить, только подливая масла в огонь. Элли, совершенно выбитая из колеи вчерашним явлением подружки Адама, постоянно жаловалась на свои новые очки, линзы в которых, как ей казалось, были подобраны неправильно. В общем, всем было не до нас с Брэденом. И слава богу. Уж конечно, узнай только Элоди, что происходит между нами, расспросам, намекам и многозначительным улыбкам не было бы конца.

В понедельник вечером Брэден пришел ко мне после тренировки. На мою удачу, у нас были абонементы в разные спортзалы, иначе я вряд ли смогла бы заниматься с прежней самозабвенностью. Мы посидели в гостиной, болтая с Элли, а после он остался на всю ночь. Во вторник я впервые отправилась в обществе Брэдена на официальный деловой обед. На этот раз обед оказался по-настоящему деловым. Пригласив меня, Брэден сообщил, что продает французский ресторан своему давнему другу и деловому партнеру. Обоим хотелось провести эту сделку без всякой огласки. Однако информация просочилась в местные газеты, которые успели растрезвонить, что модный ресторан «La Cour» переходит в новые руки, и выдвинуть кучу предположений о причинах, заставивших Брэдена пойти на продажу.

— В общем, подняли шум на пустом месте, — вздохнул Брэден. — Ничего, дело сделано, и за обедом мы хорошенько его обмоем. Видишь ли, я даже не ожидал, что ночной клуб будет пользоваться таким успехом. Сил и времени он забирает уйму, а про агентство недвижимости я и не говорю. В сутках, как известно, только двадцать четыре часа, и я не вечный двигатель. Операции с недвижимостью — это то, что мне действительно интересно, и от этого я никогда не откажусь. А ресторан достался мне по наследству от отца. Я не вложил туда ни капли себя. Поэтому и решил его продать.

С Томасом Прендергастом и его женой Джулией мы встретились в «Тигровой лилии». Я надела новое платье и сделала все возможное, чтобы выглядеть очаровательно. Ну, скажем так, сделала все, что считала нужным. Томас старше, чем Брэден, и намного солиднее, но держался с Брэденом очень уважительно и в то же время по-дружески. Джулия походила на своего мужа — спокойная, сдержанная и приветливая. Приветливость ее простиралась так далеко, что она пожелала узнать о моей семье. Брэден тут же пришел мне на помощь и перевел разговор в другое русло.

Ночью я вознаградила его за это.

За исключением нескольких маленьких шероховатостей, обед прошел отлично. Брэден был рад отделаться от такой обузы, как ресторан. По непонятным причинам я обнаружила, что его радость передалась мне. Выйдя из «Тигровой лилии», мы отправились к нему. В нашей с Элли квартире приходилось вести себя тихо, а секс, лишенный шумового эффекта, терял часть своей прелести. У Брэдена мы дали себе полную волю, наши стоны, визги и вопли раздавались во всех комнатах.