– Ну ты, клоун. Пошел отсюда в жопу. Тут места все распределены и оплачены. Понял?

– Понял, – ответил я в некотором замешательстве. – А если не пойду по указанному адресу?

– Тогда тебя, мудака, сержант Паша по частям свезет на свалку на своем «уазике».

– Паша, – повторил я.

Мир нищих открывался мне с иной стороны. Женщина стояла и равнодушно ждала моей реакции. И тут я вспомнил Митины справки. Ах как вовремя вспомнил.

– Видите ли, мадам. У нас в психиатричке, где я наблюдаюсь, есть больной, который в момент обострения душит нищенок. До смерти, правда, никого не придушил, но шеи бедным женщинам посворачивал. У него как раз вот-вот должно быть обострение. Завтра приведу его сюда познакомить с вами, если вы не возражаете.

Я не успел закончить свой рассказ, как нищенка взвилась:

– Ах ты, сука. Так ты, оказывается, псих.

И она немедленно куда-то пропала. Только что стояла рядом, и, смотрю, ее уже нет. Вот это выучка. Да! Здесь надо держать ухо востро. Надо приготовиться к встрече с сержантом Пашей. Продумать, как с ним себя вести. А то, чего доброго, и на самом деле попаду на больничный. Кстати, о больничном. К концу моего первого дня навстречу мне идет женщина с хорошо знакомым лицом. И я обнаруживаю, что это наш участковый врач. Идет, вероятно, по вызовам на дом. Она тоже достает деньги, две монетки по рублю, и сует их мне в ладонь. Так, понимаете ли, стало мне неудобно. И я громко заявил:

– Сударыня. Не могу принять. Может быть, у вас в кошельке есть монетки помельче?

Доктор растерялась и вновь открыла кошелек. Я углядел там десять копеек, вынул их и вернул рублевые монеты.

– Вот теперь благодарствую, – сказал я. – Сердечно вам признателен.

– Странный вы нищий, – ответила врач. – И голос ваш мне знаком. Вы не с моего ли участка?

– Не имею чести. Проживаю… – И я назвал отдаленный микрорайон, в котором жил Митя со своей мамой.

Врач задумчиво отошла от меня.

На следующий день я был во всеоружии для встречи с сержантом Пашей. И что вы думаете, мои справки произвели-таки впечатление. Наглость с толстой красной физиономии быстро сошла, как только я объяснил ему, что далек от попрошайничества, а являюсь объектом милосердия и проявления естественных человеческих чувств. Я совал ему в руки справки, показывал горсть мелочи, выворачивая карман красного пиджака, ссылался на авторитет Библии и нашего главного врача. На него – больше. Сержант отступал к машине; я с жаром и громко объяснял, не опуская мелочь с открытой ладони. Публика проявляла все больший интерес, а сержант – все меньший. На этом наша первая встреча закончилась.

Неделя на больничном пролетела незаметно. Опыт рос, доходы увеличивались с каждым днем. По окончании недели оказалось, что мой сбор превышает институтскую зарплату в девять с половиной раз. Тут надо отметить два момента. Во-первых, я все-таки ведущий конструктор с огромным стажем. Во-вторых, Микки Рурк. Вы спросите, при чем здесь Микки Рурк? А подумайте. Как назывался знаменитый фильм с его участием? Вот, девять с половиной недель. Такое совпадение меня почему-то убедило в правильности решения заняться сбором средств с ничего не подозревающего населения. Итак, неделя закончилась. Я пошел закрывать больничный. Обычный осмотр перешел в необычайно занимательный разговор. Измерив давление и убедившись, что все у меня в порядке, доктор сказала:

– Недавно видела любопытного человека, очень оригинального, с голосом, абсолютно похожим на ваш.

– Неужели! – удивился я.

– Да, представьте себе. Только он выше вас и очень пожилой. Но голос – совершенно ваш.

– Пациент? – осведомился я.

– Что вы, нищий. Просит милостыню на улице.

– Ну, тогда это точно не я, – засмеялся я.

– Шутите, – заметила доктор. – Вы бы посмотрели на него: красный пиджак, желтый шарф. Милостыню от меня брать отказался… точнее, взял только несколько копеек.

– Да, любопытный нищий, – равнодушно заметил я и перевел разговор на общеукрепляющие мероприятия.

* * *

Конечно, можно было бы уволиться к чертовой матери, но привычка, знаете ли. Все же страшно менять свой налаженный быт. Теперь выходить на улицу стало сложнее. Я выдумывал самые разные ходы. Ну, один раз в неделю я брал как библиотечный день. Дескать, надо работать над собой. Такого давно не было. В наше время просто сиди в Интернете и повышай свою квалификацию. Но я все-таки настоял. Кроме того, стал уходить с работы под разными предлогами: водопроводчик, теща, встреча внезапно приехавшего друга, зубной врач, ЖЭК, заседание в мифическом межведомственном совете. Дважды отпрашивался у заведующего отделом, шепча ему на ухо о встрече с в-о-о-о-т такой девкой. Отпускал немедленно, но на следующий день интересовался. А что бы вы могли рассказать в такой ситуации, а? Вот и я, закатывая от восторга глаза, отделывался длинным рядом междометий. Забавно, но любого мужика это устроит. А отсутствие деталей относят на врожденную интеллигентность и корректность по отношению к партнерше. В действительности это, конечно, не так; стоит сотруднику нашего бюро урвать немного ласки от посторонней женщины, как он в курилке стремится каждому передать массу самых детальных сведений. При этом стыдливо опускает описание обвисшей груди и сильно поношенного нижнего белья. Ах, люди, люди. Какой все-таки дефицит самоутверждения!

Итак, я продолжал что-то там конструировать на работе и вести свою вторую, скрытую, жизнь. В этой жизни я вскоре осознал несовершенство организационного устройства. Смотрите, нищие плохо организованы, отсутствует взаимовыручка. Один и тот же нищий может попросить вас несколько раз – а что, не запоминать же лицо дающего! А как мешают по-настоящему бедные люди, решившиеся выйти на улицу за милостыней! В общем, множество проблем. Постепенно я принялся организовывать народ. И начал я с той самой нищенки, которая пыталась прогнать меня в мой первый рабочий день. Она оказалась сравнительно молодой женщиной, мы с ней распили бутылочку неплохого коньяка на заросшем склоне позади драматического театра. Я узнал много интересного из жизни нищих и смог дать несколько практических советов новой знакомой. Вскоре сборы у нее выросли, и в благодарность она поставила бутылочку тоже очень неплохого коньяка, которую мы распили на том же месте, но теперь уже втроем – краснолицый калека с костылем оказался бледным юношей поэтического склада. Это обнаружилось, когда он, отложив ненужный костыль под ближайший куст, смыл с лица грим.

Они оба смотрели на меня преданными глазами и ловили каждое мое слово. И тут в ударе я поведал им несколько своих новых идей. Во-первых, рассказал им о своей идее договориться с директором элитарного магазина модной мужской одежды. Как только они уловили суть проблемы, оба заговорили почти одновременно, предлагая различные варианты реализации моей идеи. И вскоре мы приняли решение.

Уже на следующий день возле входа в магазин толпилось несколько нищих. Они не пропускали ни одного покупателя, шумно канючили милостыню и визгливо ругались между собой. Охранники магазина пытались прогнать нищих, но не тут-то было. Поднялся шум; старая нищенка показывала окровавленную ладонь и матерно лаяла на охранника. Тот пытался оправдаться, но на его руке тоже был виден красный след. Вообще анилиновые красители выглядят очень натурально. Дежурство нищих не прекратилось и на следующий день. Вызывалась милиция, побирушки исчезали и вновь появлялись у дверей магазина, распугивая состоятельных клиентов. Наконец, поняв, что хозяева магазина созрели, я приготовился к визиту. Но моему визиту предшествовала одна интереснейшая публикация в нашей местной газетке. А появилась она после встречи бледного юноши с одним из самых скандальных журналистов. Разработано было так. Он позвонил в газетку и сказал таинственным шепотом, что хотел бы встретиться с журналистом с глазу на глаз и рассказать про мафию нищих. Как мы с ним и рассчитали, журналист проглотил все: и то, что есть такая мафия, и то, что ее босс – нищий в красном пиджаке, и много всего иного, включая избиения, истязания, насилия, грабеж и прочее. Кроме того, журналист наврал еще и от себя, так что статья получилась отменная. После ее выхода наши доходы неизмеримо выросли. Мне, например, стали подавать деньги с различными идиотскими замечаниями типа: «Как же, как же, надо поддержать мафию». Нечего и говорить, что несколько экземпляров газетки были у меня всегда с собой.