— Госпожа, — спросил архиепископ Кентерберийский, — почему же вы не нашли убежища от постыдного плена в смерти?

— Ваше преподобие, меня учили, что самоубийство — смертный грех, а кроме того, у меня не было оружия. За женщинами гарема следят днем и ночью. Они никогда не остаются одни.

Даже еду им приносят разрезанной. Ножей не дают. Они принуждены есть руками. Да и одежды на женщинах там почти не бывает, не говоря уж о кушаках или поясах.

— Вы действительно сказали, госпожа, что этот халиф обучил вас науке любви? — вмешался епископ Винчестерский.

— Так и было, преподобный отец, — отозвалась Ронуин. — Эдварда раздражала моя холодность, и я хотела объяснить ему, что избавилась от своих неразумных страхов, что могу наконец любить его и готова подарить детей. Но как оказалось, я опоздала. Другая заняла мое место. Я всегда любила леди Кэтрин и не желала ей зла. Я рада, что у Эдварда появился сын и наследник. Но, господа, что теперь будет со мной? Я всеми силами боролась за то, чтобы вернуться домой, а ведь могла оставаться в Синнебаре, где меня любили и почитали. Там я была женой могущественного человека и великого правителя. Но в сердце я всегда хранила память об Эдварде де Боло. Мне было необходимо вернуться в Англию! Я ожидала его гнева и презрения, но не предполагала, что он настолько мало ценит меня! Он и не думал скорбеть… нет, не скорбеть, а хотя бы потерпеть немного для приличия. Сразу женился!

Закончив речь, Ронуин снова поклонилась и отступила.

Суд вызвал свидетеля, Глинна ап-Ллуэлина. Тот объяснил, как, узнав об исчезновении сестры, был потрясен известием о том, что довольно скоро Рейф де Боло получил письмо от кузена, пожелавшего жениться на Кэтрин. Как сам он оставил свои занятия и поспешил в Акру, чтобы умолять зятя подождать, пока об истинной судьбе Ронуин не станет известно. Как Эдвард прогнал его, ничего не желая слушать.

— По примеру Блонделля, менестреля короля Ричарда Львиное Сердце, я путешествовал, развлекая людей, пока не нашел сестру. — С этими словами и низким поклоном он вернулся на свое место.

— Леди Ронуин, Эдвард де Боло и их сопровождающие должны покинуть зал, — объявил король. — Мы обсудим это дело между собой.

Ронуин вместе с братом и монахинями вышла из зала.

Позади слышались шаги братьев де Боло. Их провели в небольшую комнату, где просители обычно ждали аудиенции.

Слуга принес вино и сладости. Мужчины жадно пили. Ронуин сидела, безмолвно перебирая четки.

— Какой смирной и одинокой ты кажешься, — тихо заметил подошедший Рейф.

Она не обратила на него внимания.

— Говоришь, что плохо владеешь тактикой, — хмыкнул он, — но думаю, ты скромничаешь! Не сомневаюсь, твоя проникновенная речь дорого обойдется бедняге Эдварду. Даже твое распутство никого уже не трогает.

Ронуин, не сдержавшись, подняла глаза:

— Ты омерзителен.

— Но, леди Ронуин, это ни в коей мере не упрек. Наоборот, я восхищаюсь тобой, как всяким умным человеком, а ты невероятно умна, хотя, по-моему, чересчур наивна. Тебе следовало остаться в Синнебаре. Неужели не понимала, что Эдвард никогда не принял бы тебя?

— Принял, если бы любил по-настоящему! — взорвалась Ронуин. Ее по-прежнему ранила мысль о том, как быстро забыл ее муж.

— Любовь — это детские сказки, леди. Браки заключаются по причинам, куда более земным. Твое замужество было частью договора между Англией и Уэльсом, не так ли? Неужели ты могла поверить в какую-то любовь?

— Да, верно, я действительно слишком наивна, — издевательски бросила Ронуин. — Но ты ошибаешься, Рейф де Боло. И между супругами может возникнуть любовь. Я воображала, что Эдвард испытывает ко мне именно это чувство… Впрочем, он сам признавался мне в любви, так что я не слишком ошибалась. Откуда мне было знать, что он лжет?

— Мужчина может много чего наговорить, когда лежит в постели с женщиной, — резко бросил Рейф.

Ронуин гордо вскинула голову:

— Ты мне отвратителен! Убирайся! Почему тебе так нравится мучить меня?

Рейф улыбнулся, и Ронуин растерялась, вдруг осознав, как он красив. Серебристо-голубые глаза насмешливо щурились.

— Я вовсе не собирался тебя мучить, Ронуин, — шепнул он так тихо, что расслышала лишь она. — Наоборот, все отдал бы, чтобы лечь с тобой.

Ронуин побледнела, готовая поклясться, что сердце в груди замерло. Язык перестал повиноваться.

— Если ты еще раз приблизишься ко мне, — выдавила она наконец, — я найду способ убить тебя. Даю слово. — Она снова опустила голову и принялась перебирать бусины четок.

— Ты слишком дерзок, — заметила аббатиса и рассмеялась, увидев, как покраснел Рейф. — Да, я слышала тебя, господин мой. Слух пока меня не подводит, иначе как бы я хранила столь строгий порядок в стенах аббатства?

— Ронуин в старости станет точной вашей копией, преподобная матушка, — заметил Рейф.

— Возможно, — сухо обронила та. — А теперь вернись к своему кузену, Рейф де Боло.

Прошло довольно много времени, прежде чем дверь комнаты отворилась и в дверях появился камергер. Все вернулись в зал и увидели, что короля там уже нет. Остались лишь королева и священники.

— Король, — объявила королева Элинор, — утомлен сегодняшними событиями, поэтому предоставил мне объявить решение суда. Ты действовал поспешно и необдуманно, Эдвард де Боло, когда женился, не имея убедительных доказательств смерти своей первой супруги. Однако поскольку леди Ронуин была официально объявлена мертвой, твоя женитьба на леди Кэтрин и, следовательно, твой сын признаются законными. Мы не считаем, что ты строил козни против леди Ронуин — скорее, был искренне убежден в ее гибели. Однако, узнав, что она жива, ты повел себя крайне неуважительно по отношению к ней и ее семье, бесстыдно оскорбив их честь. За это ты выплатишь компенсацию и вернешь ее приданое. Тебе все понятно?

— Да, госпожа, — поклонился де Боло.

— Что же до тебя, Ронуин, дочь Ллуэлина, ты сама себя обличила, хотя, кажется, искренне раскаиваешься в своих грехах. Церковь приняла в расчет то обстоятельство, что все это время ты не могла молиться истинному Богу нашему Иисусу Христу и некому было наставить тебя на путь истинный. Но твое будущее нам не ясно. Из-за твоего бесстыдного поведения ни один монастырь тебя не примет. Кроме того, вряд ли какой-то мужчина захочет иметь подобную жену, а ведь у женщины из благородной семьи должен быть муж, который вел бы ее по жизни. В свете нынешних обстоятельств… кто согласится взять тебя в жены?!

— Я. Я возьму ее.

Потрясенная, Ронуин уставилась на Рейфа де Боло. Он?

Он?!

И тут она впервые за весь долгий день забылась и, потеряв голову, набросилась на обидчика.

— Никогда! — завопила она. — Никогда!!! — И умоляюще протянула руки к королеве. — Мадам, надеюсь, вы не приняли всерьез слова этого человека? Кроме всего прочего, между нами есть определенное родство… Ведь его двоюродный брат был моим мужем!