– Готова. Дай мне знать, когда надо будет начинать.

– Кажется, Мэтью сейчас объяснит Зависшим, что должно произойти, а мне пока надо быстро переговорить с Кэллумом.

Она все поняла и кивнула, потом повернулась, облокотилась на перила и устремила взгляд вниз, в зал собора. Далеко внизу в косых лучах солнца, пронзающих мало-помалу сгущающийся сумрак, блестел мозаичный пол и расположенная в его центре золотая звезда и плясали пылинки. Скоро стемнеет, так что нам надо было торопиться, иначе поисково-спасательная операция, которая проводилась сейчас на реке, будет свернута, к тому же я понятия не имела, сколько времени потребуется для того, чтобы Зависшие, превратившиеся в лужицы из искр, попали из собора в Темзу.

Я повернулась к двери, через которую в галерею вошли мы с Вероникой, и увидела ожидающих там Кэллума и Оливию. Кэллум был напряжен, а Оливия явно только что плакала. Она раз за разом повторяла свои всегдашние странные движения рук, смыкая и размыкая пальцы и соединяя кольцо из пальцев левой с кольцом из пальцев правой. Я посмотрела на Кэллума, вопросительно вскинув брови, и беззвучно, одними губами, произнесла:

– Поговорить с ней? – Он кивнул и что-то шепнул ей на ухо. Она медленно повернула ко мне свое заплаканное личико, и я протянула ей правую руку с амулетом.

– Оливия, я понимаю, что это тяжело, но так будет лучше.

Оливия громко шмыгнула носом.

– Кэллум мне все объяснил, но я не понимаю, почему мы должны сделать это так быстро.

– Потому что я думаю, что, если вы все окажетесь в реке как можно скорее, Кэллум, возможно, сможет опять начать жить. Точно я этого не знаю, как не знаю и про остальных, но лучшего шанса у нас не будет. Если все сработает так, как хочу я, мы все окажемся вместе, а, если нет, вы наконец обретете покой. – Я старалась говорить спокойно, но чувствовала, что на глаза у меня наворачиваются слезы. – И вам больше никогда не придется собирать нектар.

Она доверчиво посмотрела на меня.

– А это будет не больно?

Я не могла ей лгать, но нельзя было также и оставлять ее в мире Зависших одну.

– Может быть, и будет немножко больно, но все произойдет очень, очень быстро, и ты почти ничего не заметишь.

Лучше бы я солгала.

– Не-ет! – завопила она, и ее вопль заполнил всю мою голову. – Я не хочу, чтобы было больно. Я не стану этого делать.

– Суть в том, – быстро сказала я, пытаясь успокоить ее и не расстраивать остальных, – что точно мы не знаем. Но главное состоит в том, что вам больше не придется прозябать здесь, вы сможете избавиться от этого ужасного существования, полного непрестанных отчаяния и тоски. Разве дело того не стоит?

Она снова шмыгнула носом и чуть заметно кивнула.

– Наверное, стоит.

– Не наверное, а точно. – Я попыталась ободряюще сжать ее почти бестелесную руку. – Я хочу, чтобы ты встала рядом с Кэллумом. Он покинет ваш мир первым, а ты отправишься сразу за ним. Он будет присматривать за тобой, как всегда. Верно, Кэллум?

Он улыбнулся и кивнул Оливии, сказав ей что-то, чего я не могла услышать. Оливия выслушала его, потом опять повернулась ко мне.

– Хорошо, как скажешь. Будем надеяться, что ты права.

– Я уверена, что права, – сказала я, мысленно скрестив пальцы на счастье. – Все будет кончено в два счета.

Оливия прошла вперед и заняла свое место в идущей по кругу на всем протяжении галереи цепочке Зависших.

Я не могла больше ждать.

– Кэллум, я должна сделать это сейчас. Я не переживу, если мы опоздаем.

Он улыбнулся мне улыбкой, от которой у меня защемило сердце, и сделал шаг к цепочке, но, прежде чем занять свое место, открыл мне свои объятия, и я подошла к нему вплотную, возможно, в последний раз. На этой высоте он казался маняще реальным, но все же был недостаточно плотен, чтобы я сумела как следует обнять его. Однако я могла видеть его ясно и в последний раз вгляделась в его черты: непокорные волосы, решительный подбородок и прекрасные, прекрасные глаза. Я знала – что бы ни случилось, я всегда буду помнить его первый настоящий поцелуй и силу его тела совсем рядом с моим.

– Я люблю тебя, Кэллум, люблю больше, чем ты когда-либо сможешь понять.

– Уверяю тебя, я понимаю все и теперь. И что бы ни случилось, я всегда буду тебя любить. – Он попытался улыбнуться, шагнув прочь из моих объятий. – Увидимся на другой стороне!

Смахнув с глаз слезы, я заняла свое место между Вероникой, которая встала справа, и Кэллумом, который встал слева. За ним стояла Оливия, напрягшаяся от страха. По-видимому, Мэтью уже закончил говорить с остальными Зависшими, и теперь их скрытые капюшонами лица снова были повернуты к нам. Я глубоко вздохнула – пора начинать.

– Итак, Вероника, что нам надо делать?

– Вы можете меня слышать? – спросила она звонким голосом, разнесшимся по всей галерее. Все окутанные капюшонами головы кивнули.

– Они вас слышат, – заверила я, осознавая, что ей самой кажется, будто она обращается к пустой галерее.

– Пожалуйста, все встаньте и положите руки на перила.

И две сотни Зависших, большинство из которых и так уже стояли, разом шагнули вперед и ухватились за латунную перекладину перил. Я видела, как сотни бледных костлявых пальцев крепко сжали ее.

– Теперь пусть каждый положит свою правую ладонь на левую кисть соседа, прижав запястье к его амулету. – Несколько голов растерянно завертелись туда-сюда, но потом все, похоже, уловили суть ее слов. Кэллум сплел свои пальцы с пальцами Оливии, чтобы крепко прижать запястье к амулету. Ее голова была опущена, и я видела, что со щек бедняжки капают слезы. Кэллум наклонился, поцеловал ее в лоб и что-то ей шепнул. На ее лице мелькнуло подобие улыбки, и она подняла одно плечо, чтобы стереть со щеки слезы, но не отпустила руки.

– Как она? В порядке? – спросила я, когда Кэллум снова повернулся ко мне. Он чуть заметно покачал головой, потом наклонился ко мне.

– Она вот-вот потеряет самообладание. Надо спешить.

– Итак, Вероника, – быстро сказала я, – что дальше?

– Все готово. Ты должна взять меня за руку и отправить заряд энергии точно так же, как сделала прежде. – Она снова повысила голос. – Мы вот-вот начнем. Что бы ни случилось, не разрывайте цепочку, понятно?

Головы в капюшонах опять кивнули. Я в последний раз взглянула на Кэллума и увидела, что он смотрит на меня.

– Я люблю тебя, – прошептала я.

– Я знаю, – с улыбкой ответил он. – Давай!

Я схватила руку Вероники, лежащую на перекладине перил, и сплела пальцы с ее пальцами. Она слегка сжала их и прошептала:

– Прощай, Алекс, и спасибо тебе. – Затем крикнула звучным голосом, слышным на всей галерее: – Зависшие, пора уходить. Наконец-то все кончено. В добрый час!