– Пленники Миграбяна! – продолжал я. – Империя Адан предала вас, а мы – спасли. Решайте, с кем вы – с нами или с ними. Вы можете поступить на государственную службу или практиковать самостоятельно, можете остаться здесь или переселиться в любую другую страну.

Вперёд шагнул Тагри Легрон.

– Я больше не считаю себя чем-то обязанным Империи Адан. Если вам нужен опытный боевой маг, можете рассчитывать на меня.

– Хорошо, – сказал Велиакха, – будешь генерал-магом империи.

– Я возвращаюсь домой, – сказала невысокая женщина с короткими седыми волосами. – Может быть, моё родное графство и невелико, но я там родилась и желаю там умереть.

– А мне некуда возвращаться, – сказал смуглый мужчина в белой рубашке и белых штанах. – Сами знаете, как у меня на родине относятся к магам. Но со своим целительским талантом я и здесь не пропаду.

Ага, похоже, этот маг родился в Акирской Теократии.

– А я отправлюсь в Империю Адан, – заявил парень, года на три старше меня. – Попытаюсь поступить в Аданский университет.

Всего решили остаться тридцать шесть волшебников, в основном акирцы и хинтерцы. Среди них были три боевых мага, шесть погодников, два повелителя зверей, два мага земли, остальные – целители, артефакторы и зельедельцы. Обещая щедрое жалованье и говоря о том, как много денег можно заработать в стране, где не осталось магов, мы с Велиакхой убедили ещё восьмерых повременить с отъездом. Остальные маги желали как можно скорее покинуть не только замок, но и империю.

Вслед за магами пришла очередь партизан Тагона. Почти все они вступили в формирующуюся армию, лишь немногие пожелали вернуться к своим прежним делам.

Оставалось самое сложное – решить судьбу тех, кто служил Миграбяну.

– Ириана, нам нужна твоя помощь, – сказал Велиакха. – Сможешь определить, кто из этих людей лжёт, а кто говорит правду?

Девочка молча кивнула. Гоблин повернулся к пленникам.

– Подходите по одному к тронному возвышению и рассказывайте, чем вы занимались при Миграбяне.

Вперёд вытолкнули невысокого толстяка в роскошных одеждах, украшенных золотом и драгоценными камнями.

– Смилуйтесь, повелители! – возопил он, бухнувшись на колени.

– Говори.

– Казначеем я был. Но я непричастен к зверствам Миграбяна!

– Это правда, – согласилась Ириана, даже не взглянув на толстяка. Лишь пальцы её сильнее стиснули эфес Деревянного Меча.

– Случалась ли тебе обманывать императора?

– Нет. Хоть я и не разделял его воззрений, я честно выполнял долг перед Империей.

– Лжёт.

– Сколько денег ты украл за то время, когда занимал свой пост?

– Я не воровал! Я…

– Лжёт.

– Я… я всё скажу! – Толстый казначей вновь рухнул на колени. – Пользуясь своим положением, я украл восемь тысяч ауров.

– Лжёт.

– Я… я… – казначей начал даже заикаться от страха, – я украл… бо… более пятидесяти шести тысяч.

– Это правда, – констатировала Ириана.

– Хорошо, – вступил в разговор я. – Семья у тебя есть?

– Да! Жена и две дочери. Умоляю вас, пощадите меня ради них.

– Ты умрёшь, – сказал я. – Но сначала вернёшь всё украденное. Если, конечно, не хочешь, чтобы дети разделили твою судьбу. О результатах отчитаешься перед Вторым Триумвиром.

– А ты жесток, – сказал Граф Развалин.

– Иначе нельзя, – ответил я вполголоса. – Я знаю, какие масштабы приняла коррупция в моей родной стране. Не хочу, чтобы здесь повторилось что-то подобное.

Вот и первый человек, которого я недрогнувшей рукой отправил на эшафот. Да, мне и раньше приходилось убивать – но то в бою, о тех смертях моя совесть молчит.

– Кто следующий? – спросил Велиакха, когда казначея увели.

– Наверное, я, – к трону шагнул высокий широкоплечий мужчина в кольчуге. – Элхон Рау, предводитель хинтерской стражи.

– И в чём заключались твои обязанности?

– Охранять дворец, не позволяя никому постороннему проникать внутрь, поддерживать порядок в Хинтере и окрестностях. Под моим руководством были две сотни воинов, и лишь четверть из них находилась во дворце. Все они сложили оружие, когда узнали о смерти императора. Также мне подчинялись пятьсот големов из десяти с лишним тысяч, составлявших имперскую армию.

– Почему ты служил Миграбяну?

– Потому что верил в то, что он сумеет изменить к лучшему жизнь Запада. Мой отец погиб во время очередной усобицы между двумя герцогствами. Банда мародёров нагрянула в нашу деревню, и начался грабёж. Отец пытался остановить их, и ему отрубили голову. Именно поэтому я встал на сторону того, кто мог положить конец этим бесконечным и бессмысленным сварам и объединить земли Запада подобно тому, как Империя Адан сделала это с Востоком.

– Мы предлагаем тебе поступить на службу в формирующуюся имперскую армию и, возможно, даже возглавить её.

– Вот как? – усмехнулся Элхон Рау. – Заманчивое предложение. Вот только я не из тех, кто с готовностью служит любому, на чьей стороне сила.

– И чем же мы так плохи? – спросил гоблин.

– Я присягал императору Тиграну I, а вы убили его.

– Пусть так, – сказал я. – Но император мёртв, и твоя присяга более недействительна.

В этот момент в дальнем конце зала послышался какой-то шум. Слуги и стражники расступились, и я увидел женщину средних лет в строгом тёмно-синем платье. За руки она держала двух мальчиков, пяти и восьми лет. Сопровождали женщину два тагоновских партизана.

– Попалась, ведьма! – послышалось из глубины толпы.

– Ха, я уж думал, что её убили вместе с Миграбяном.

– Ну ничего, теперь-то ей достанется.

Не обращая внимания на злобные восклицания, женщина подошла к тронному возвышению и обвела нас с Велиакхой и Ирианой бестрепетным взглядом.

– Значит, вы и есть те самые люди, что убили моего мужа? – спросила она глухо.

– Мужа? – растерялся Велиакха.

– Ваши величества! – воскликнул партизан. – Это же Хагира, жена Миграбяна. Она со своими отпрысками пыталась бежать через подземный коридор. Хорошо, что граф Тагон послал нас к выходу.

Я был ошеломлён. Оказывается, Тигран Миграбян, которого все воспринимали лишь как могущественного мага и императора, был ещё и мужем, и отцом. Интересно, почему он ничего не сказал об этом, когда пытался склонить меня к сотрудничеству?

– Вы в самом деле жена бывшего императора? – спросил Велиакха.

– Да.

– Расскажите нам о себе.

– Зачем вам это? Всё равно моя судьба уж решена. Молю вас об одном – пощадите моих детей.